Читать «Корабль отстоя» онлайн - страница 134

Она ему говорила: «Сидоренко – «два»!» – а он только смеялся. Сидор стал уже взрослым. Он читал толстенный шахматный календарь, держа его на коленях. Календарь раскрывался на нужной странице, совался в парту, и через щель в этой парте Сидор видел его страницы.

«Сидоренко! Повтори, что я только что сказала!» – Сидор вставал и с улыбочкой, очень медленно, повторял все слово в слово.

Кроме потрясающих способностей к аналитическому мышлению, он ещё обладал умением одновременно слышать учителя и читать шахматный календарь.

На математике он выходил к доске, записывал пример и тут же после «равняется» писал ответ. Он всё вычислял в уме.

Ему прочили блестящую карьеру, а он в середине десятого класса вдруг бросил школу и ушел работать.

Потом он работал и учился.

Потом опять работал.

Он поехал в Свердловск. Там после окончания школы, на юридическом, училась Укля.

Кажется, Сидор повзрослел сразу после того как умерла его мать. У нее болело сердце. Сидор говорил ей «вы». Потом он занялся альпинизмом, влюбился в скалолазку с двумя детьми, на десять лет его старше, женился, сделал ей третьего.

А его отец говорил нашим девочкам: «Скажите ему. Пусть не женится. Он вас послушает».

Сидор не любил отца.

А может, и любил, просто не мог простить ему то, что после смерти матери он привел женщину.

И ещё отец выпивал, а Сидор ненавидел пьянство, – когда он видел пьяного, у него темнели глаза.

Он здорово бегал на физкультуре. Лучше всех. Потом он занялся боксом. Купил себе гирю.

Однажды нас с ним побила толпа. Мы шли втроем – я, Сидор и Ваниян – и нас окружили прямо на улице человек двадцать. Было холодно. Шел мокрый снег. Они прицепились к Сидору, конечно. У него на груди был комсомольский значок. Никто из нас не отличался особой любовью к комсомолу, просто у него был значок.

Кто-то из толпы протянул к нему руку, Сидор перехватил. Через мгновение он уже бил кого-то, прыгнувшего на него, влет, в лицо.

Я помню только, что поскользнулся. Нас обступили и пинали.

Было не больно, было обидно – надо же, поскользнулся.

Потом мы с Сидором бегали в степь, тренировались. Он был очень выносливый. Как-то мы шли с ним летней ночью, и нас снова обступила толпа. Не та толпа, что зимой, другая.

Здоровенный верзила кого-то из своих толкнул на нас. Так в те времена часто начиналась драка.

Мы остановились. Стояли, ощетинившись. Я смотрел вожаку прямо в глаза. Их пятнадцать, нас трое. Главное было выдержать взгляд. Я выдержал. Потом нам кричали что-то вслед, но это больше для своих.

Сидор не трусил, я тоже. С нами был его друг, боксёр. Тот потом сильно волновался. «А если б они набросились?» – «Ну и что?» – «Их же было больше!» – «Ну и что?»

Сидору все равно. Мне тоже.

Он потом нашел тех, кто отпинал нас зимой. Один нашел всех. Сначала он нашел одного, избил его и через него нашел другого.

Так он нашел и избил всех.

Стекловата

После девятого класса, летом, мы с ним решили поработать. Идея пришла в голову Сидору, конечно. Мне такое не могло прийти. Меня в классе считали маменькиным сынком – я никогда не ходил с ними даже в походы. Мне лень было ходить в походы, я готовил себя к грядущему.