Читать «Правда о допетровской Руси. «Золотой век» Русского государства» онлайн - страница 239

Странно, что эта мысль до сих пор не приходила в голову нашим историкам, она ведь вообще-то ведь элементарна. Но все, кого я спрашивал, как по их мнению: а что, если бы на стороне Милославских сидел бы на престоле не Софья Алексеевна, а сын… назовем его хотя бы Василий Алексеевич, и пусть он будет тех же лет (в 1689 году Софье был 31 год)? Иван Алексеевич, болезненный и неумный, «головой скорбный» — это, конечно, не знамя. Ну, а если бы знамя все-таки у Милославских имелось бы? И все, с кем я обсуждал такую возможность, единодушны — в этом случае у Петра не было бы ни одного шанса. Ни единого!

Вот и получается, что страна готова была признать женщину правительницей, по мере привыкания к ситуации, и правящей царицей. Но именно что не выбрать, а признать, раз уж сложилась такая ситуация; смириться с положением вещей, раз уж нет лучшего претендента; согласиться с тем, что женщина сидит на престоле по старому доброму принципу: «на безрыбье и рак рыба». А вот выбрать женщину в цари, взять на себя ответственность за то, что она будет сидеть на престоле, отдать ей власть — к этому Россия готова еще совершенно не была.

Но это — только одна и, очень может быть, далеко не основная причина. Допускаю, что это прозвучит невероятно, даже дико, но похоже, власть досталась Петру именно потому, что и он лично, и Нарышкины олицетворяли собой самый кондовый застой.

Все знают, что Софья и Голицын — это реформы, это движение. А Петр — это стоящая за ним «медведиха» с ее кланом людей не идейных, умственно некрупных, совсем не рвущихся что-то делать. В самом Петре ничто абсолютно не позволяло разглядеть преобразователя.

Да, к этому времени у Петра уже было две или три тысячи «потешных войск». Но ведь «полки иноземного строя», офицеры-иностранцы, команды на голландском и немецком, вполне «иностранный» вид армейских соединений к тому времени вовсе не были в России чем-то необычным, чем-то вызывающим удивление и интерес. В Преображенском и Семеновском полках вовсе не было чего-то, выгодно оттенявшего их, заставляющего выделить из всех остальных «полков иноземного строя», а ведь вся русская армия с 1680 года состояла из регулярных полков с европейской выучкой.

Какие-то европейские вещи, которые любил Петр? Учение у европейцев?

Во-первых, ну кто в России знал, чему и у кого учится Петр? И кого это интересовало?

Во-вторых, не было у Петра никакого такого «европейского учения». То есть и глобус ему показывали, и всяческие приборы, и карты. Но показывали не больше, чем должны были показать любому русскому принцу, да к тому же не из числа «основных наследников». Федора, «первого наследника престола», учили несравненно серьезнее и куда более по-европейски.

Трубка во рту? Пьянки в Кукуй-слободе? Дружба с Францем Лефортом? Но это ведь уж никак не говорит о программе преобразований, а свидетельствует разве что о готовности перенимать худшие стороны жизни европейцев. В самом же приятном случае говорит все это о мятущейся юности, стремящейся все на свете попробовать, во всякой гадости хоть немного да поучаствовать, хотя бы из любопытства. В худшем случае буйства Петра свидетельствуют о его развращенной и грубой натуре. Но уж никак все эти поступки не свидетельствуют о желании что-то в стране менять по существу.