Читать «Правда о допетровской Руси. «Золотой век» Русского государства» онлайн - страница 222

Стольника Федора Петровича Салтыкова приняли за Афанасия Нарышкина, убили его, а потом опознали и отвезли труп отцу, боярину Петру Михайловичу Салтыкову, с извинениями. Тот со словами «Божья воля!» велел угостить убийц сына вином и пивом.

Так же точно приехали они и к восьмидесятилетнему князю Долгорукому, отцу Михайлы: просили прощения, что не удержались, убили. Старик выслушал их спокойно и тоже угостил вином и пивом. Но когда стрельцы вышли, а на труп Михайлы с воем упала вдова, старик, большак рода Долгоруких, произнес: «Не плачь! Щуку-то они съели, да зубы остались, недолго им побунтовать, скоро будут висеть на зубцах по стенам Белого и Земляного города». Холоп слышал это и побежал за стрельцами, рассказал, что старик грозится, пугает стрельцов последствиями бунта. Возмущенные представители трудового народа вернулись и свершили революционное правосудие — убили 80-летнего Долгорукого, рассекли труп на части, выбросили за ворота в навозную кучу.

Среди убитых был и Даниил фон-Гаден, врач покойного Федора Алексеевича, обвиненный в отравлении царя. Узнав, кто его ищет и зачем, он двое суток прятался в Марьиной Роще, переодетый в нищенское платье, но потом пошел снова в Немецкую слободу — надеялся у знакомых взять чего-нибудь поесть. Москва с ее населением тысяч в 80 человек была, по сути, маленьким городком; на улице врача опознали, привели во дворец; и как ни клялись царевны, как ни уверяли, что Даниил фон-Гаден не повинен ни в чем, потащили в Константиновский застенок — пытать. Стрельцы орали, что у него в доме нашли сушеных змей и «черные книги». Фон-Гаден, не выдержав пыток, наговорил самых невероятных вещей и просил дать ему три дня сроку; мол, тогда он покажет тех, кто виновен куда больше него самого.

«Долго ждать!» — кричал революционный народ, после чего потащил за ноги фон-Гадена на Красную площадь и там изрубил на части. А запись пыточных речей фон-Гадена изорвали в куски, и, что наплел несчастный доктор, мы знаем только из показаний самих стрельцов.

Пытали и Ивана Кирилловича Нарышкина: пусть сознается, что хотел отравить Ивана! Признание Нарышкина оправдало бы бунтовщиков… хотя бы в какой-то степени, но оправдало бы. Нарышкин не сказал им ни слова и, по одним данным, умер под пытками, а по другим, его выволокли на Красную площадь и изрубили в куски еще живого.

Впрочем, меня не очень удивляет поведение стрельцов… точнее говоря, не лучшей их части. Удивляет готовность иных современных людей оправдывать такого рода преступления под предлогом то классовой борьбы, то «страданий трудового народа».