Читать «В чужом ряду. Первый этап. Чертова дюжина» онлайн - страница 189

19.

Храм сиял: иконы в золотых окладах, стены и купол в росписях, пол покрыт мраморными плитами. Повсюду горели свечи. Никто из вошедших ничего подобного еще не видел. Человек чувствовал себя здесь мошкой, слабой беспомощной тварью перед величием Божьим. Молча озирались по сторонам, не в силах скрыть своего восхищения и удивления. В центре на высоком помосте стоял гроб. Тихон Лукич Вершинин, он же отец Федор, читал молитву.

— Ну вот и нашелся наш святой, — тихо шепнул Князь на ухо Лизе.

— Здесь покойник.

— Удивительно, — вполголоса заговорил Журавлев, — посмотрите, какая чистота, ни одной пылинки. Кто-то следит за порядком, и свечи меняют.

— Монах свечки зажег, — предположила Лиза.

— Вряд ли. Многие прогорели до конца, другие только до половины. К тому же все светлые, от времени пожелтели бы.

— Где они их взяли? — удивился Пенжинский.

— Свечи? Сами делают. Вспомните про пасеку и пчел. С воском у них проблем нет.

— Я об иконах. Старое письмо, восемнадцатый век, причем высокой школы. Сибирь иконописцами никогда не славилась. Тут новгородская школа, суздальская и вроде бы новоиерусалимская. У них особое письмо.

— Да, много загадок, Афанасий Антоныч, — согласился бывший следователь, — всех нам не разгадать. И нужно ли? Человек — самая большая тайна на земле, сколько ни изучай, вопросов возникает все больше и больше.

Команда начала стягиваться к гробу. В черном облачении, с золотым крестом на груди в гробу лежал молодой священник с длинными русыми волосами и вьющейся окладистой бородой. Худой, скулы обтянуты кожей, но лицо очень красивое. На покойника он походил меньше всего, казалось, человек спит, и громкий разговор его может разбудить.

Чалый подошел к молящемуся и, склонившись, прошептал:

— Святой отец, тут ребята собрались. Скажи что-нибудь.

Отец Федор перекрестился и встал с колен.

— Перед вами лежит отец Онуфрий, иеромонах Тихвинского монастыря, где я был настоятелем. Когда пришли солдаты грабить монастырь и реквизировать святые ценности, мы заперли ворота. Иконы и всю церковную утварь я доверил дтцу Онуфрию. Монахи и послушники вынесли святые ценности через подземный ход, о котором никто не знал и до сих пор не знает. Протяженность подземелья больше трех километров, оно выходит к реке, где стояла наша неприметная самоходная баржа, в трюмах которой лежала мирская одежда и морская форма. Я остался в обители, не смея бросить свой пост. Органы НКВД ничего в монастыре не нашли. Не знаю, почему меня не расстреляли, может, надеялись допытаться, куда все спрятано. Потом началась война, и о таких, как я, забыли. Все тюрьмы были переполнены «врагами народа». Кого-то успели расстрелять, остальных отправили этапами на восток. Я остался в числе живых, мне дали двадцать пять лет и пять лет поражения. Сначала отбывал срок на Соловках. С 32-го по 35-й. Затем Колыма. Я не переставал молиться за своих братьев, и вот Господь привел меня сюда, к нетленному телу отца Онуфрия, спасшего русские святыни от разграбления. Они нашли покой в новом храме и продолжают свое служение.