Читать «Граница в роще Сосновой» онлайн - страница 21

Шли, прижимаясь к обочине дороги, к кустам. Открытые места перебегали по одному. У подножия горы Сестра перебрались через «линию фронта» — овраг Пологий. Тут уже начинались владения «синих». Противника еще нигде не видно. Вступили в лес.

Островками и в одиночку стоят молодые и взрослые дубы, стройные краснокорые сосны, развесистые дикие яблони и груши, полоски кустов кизила, непролазные чащобы ежевики… Перебегали от ствола к стволу, готовые в любую минуту затаиться, исчезнуть. Пройдя метров триста от развалин бойни, забрались в кусты. Проползли, плотно прижимаясь к мокрой от росы траве, под ветками и оказались на крохотной полянке. Теперь осталось только набраться терпения и ждать…

Солнечный луч коснулся верхушки одинокой гледичии, спустился ниже. Большие прошлогодние коричневые стручки дерева, смоченные росой, блестели, как лакированные. А отдельные капли сверкали разноцветными искрами.

— Красота! — шепнул Сережка Бобу. — Как бриллианты.

— Да-а, вот у нас в Белоруссии летом…

— Что-то долго нет, — шипел Арка в другое ухо. — Не вляпалась?

— Потерпи. Скоро…

Боб и Арка еще что-то шептали, но Сергей уже не слышал их. Он только улыбался и смотрел, не отрываясь, на лучи солнца, играющие в каплях росы. И видел уже не лес в летнем убранстве, не раскидистую гледичию. В воображении вставал зимний заснеженный город в первое утро этого нового года…

Сергей проснулся, когда за окном было еще совсем темно. Но спать больше нельзя. Это он точно знал. А вот почему? Быстро и бесшумно одеваясь, чтобы не разбудить отца, который только что, в новогоднюю ночь, вернулся из командировки, Сергей вспоминал: куда ему нужно так рано? Что-то важное. Самое важное… Самое нужное… И вдруг, точно во всплеске молнии, всплыло в сознании это великое слово — ХЛЕБ!.. Нужно бежать к магазину и занять очередь за хлебом.

Оставив отцу записку, Сергей вышел на заснеженную январскую улицу. Да, уже январскую. Сегодня первый день нового года. Ветра не было. Морозец небольшой: чуть слышно поскрипывает под валенками снег. Улицы тихие. Вдоль дороги редкая цепочка чуть тлеющих, уставших светить к утру фонарей. Пять часов.

Сергей надеялся, что будет одним из первых. Но когда подошел к магазину, увидел большую толпу. Пометавшись из стороны в сторону, нашел хвост очереди и усатого знакомого дядьку, вагоновожатого, следившего за порядком. Когда усатый сказал, какой у Сергея номер в очереди, тот ахнул. 2232!

— Так это ж и до вечера не достоишься!

— Достоишься, сынок! Мы вот, как посветлеет, пересчитаем. Сразу втрое уменьшится. Тут, я вижу, спекулянтов затесалось порядком. По три-пять номеров захватили.

Толпа вокруг тихо шевелилась, передвигалась, сдержанно гудела сотнями голосов, потопывала сотнями ног и, чем меньше времени оставалось до открытия магазина, все больше густела.

Вокруг разговор только о хлебе. О чем бы ни начинали рассказывать, все сводилось к хлебу. В словах, в самом тоне разговоров сплетались радость, надежда и неуверенность, боязнь разочароваться.