Читать «Королевство вандалов. Взлет и падение» онлайн - страница 6

Наши предыдущие размышления закономерно подводят нас к вопросу, обоснованно ли мы употребляем название «вандалы» и в особенности термин «вандализм». При этом мы приближаемся к общей оценке великого переселения народов. Современные исследования вопроса строятся главным образом на том основании, что то отрицательное значение, которое придавалось слову «вандалы», прежде всего с XVII и в XVIII в., указывая на враждебность к культуре и стремление к ее разрушению, является по меньшей мере сильным преувеличением. Рассмотрение истории понятий «вандал» и «вандализм» позволяет пролить свет на эту проблему. Некоторые писатели – современники великого переселения – считают вандалов, так же как и других варваров, жестокими разрушителями. К этому вердикту присоединились и средневековые писатели. Однако отрицательная оценка слова «вандал» является следствием прежде всего «свободного» литературного творчества писателей эпохи Просвещения. Так, в негативном смысле употреблял слово «вандал» Вольтер, следуя английским образцам . С другой стороны, в 1794 г. епископ Григорий Блуаский использовал термин «вандализм» (совсем в другой общественной сфере) для критики известных проявлений Французской революции . В один миг это слово (вместе с его производными) произвело фурор и проникло в основные культурные языки, например английский, немецкий, итальянский, испанский и португальский. Даже классики, такие, как, например, Шиллер, быстро восприняли новый термин . В то время как названия других племен, участвовавших в переселении народов, например бургундов или франков, либо совсем не получили отрицательного развития, либо, как готы и гунны, лишь до определенной степени служили для обозначения варварства и бескультурья, то участь вандалов оказалась менее счастливой. Естественно, причины столь негативного отношения следует искать и в источниках того времени. В принципе, можно пойти еще дальше, приняв во внимание более древнюю греческую этнографию (достигнувшую своих вершин во времена Геродота и в его работах). Однако при ограниченности ее географических и духовных горизонтов она не в состоянии сказать что-либо о далеких и малоизвестных народах. Эти упоминания в целом были скудными, неточными и часто также негативными, так как за неимением надежных источников в ходу нередко были выдумки, искаженные рассказы о путешествиях или ошибки переводчиков. Стереотипные представления той древней этнографии, зачастую путавшие одни народы с другими и исходившие к тому же из сомнительного положения о культурном и духовном превосходстве греко-римского мира, нередко сохранялись вплоть до поздней античности и Средневековья (поскольку из литературных соображений писатели большей частью заимствовали оригиналы известных предшественников) и особенно сказывались при характеристике враждебных варварских племен .