Читать «Обреченный контингент» онлайн - страница 45
Сергей Владимирович Скрипаль
Крепкий сельский «бычок» сразу не понравился Жорику.
В минуты прощания перед посадкой в воинский эшелон мама благословила Жорика и тайком от всех надела ему на шею древнего серебра фамильный дворянский прабабкин крестик. Отец же скупо-сдержанно, высоко держа породистую седую голову, крепко пожал руку, и оба ушли, не опускаясь до того, чтобы показывать людям горечь расставания.
Георгий, с тоненьким оранжевым польским рюкзачком на спине, направился к вагону и стал невольным свидетелем того, как Федора провожал отец.
Не стесняясь никого, мужик в новом «спинжаку», полосатых брюках, заправленных в сапоги, хватая сопровождавшего офицера за рукав кителя, искательно заглядывал ему в глаза и упрашивал оставить сына служить где-нибудь поближе, с простой хитрецой повышая майора до звания полковника:
– Товарищ полковник, он у нас один. А хозяин, и-и-и! И за скотиной горазд посмотреть, и на комбайну тамошним летом вымпел и грамоту получил. Да вот, товарищ полковник, посмотрите! – и мужик торопливо зашарил в кармане пиджака огромной заскорузлой ладонью, но, увидев, что офицер уходит дальше, заторопился следом, махнув рукой на неубедительную грамоту. Следом шагал здоровенный детина и противно тянул, смущаясь и стесняясь:
– Ну, фатить, батя! Ну, фатя!
Жорик презрительно усмехнулся и забрался в вагон. В окно видел, как отец с сыном, когда офицер все же ушел, едва-едва затолкали в вагон чудовищных размеров фанерный, еще времен Гражданской войны, чемоданище.
В дороге выяснилось, что в чемодане продукты, запасливо уложенные материнской рукой своему «чадушке» в дорогу.
И «чадушко» весь путь до Ташкента чавкало, сопело, отдувалось, благоухая салом с луком и чесноком. Говорить ему было некогда. Только и ответил на вопрос, как его зовут:
– Федюнька!
А в ответ на предложение присоединиться к трапезе да поделиться деревенскими харчами промолчал и через некоторое время опять засопел и зачавкал. Так, ни с кем и не поделившись, один и умял постепенно все содержимое.
Пацаны отнеслись к этому снисходительно-презрительно, только и отгоняя жующего Федора, подсаживающегося послушать песни под гитару:
– Вали отсюда, жлоб! Гляди, обожрешься и до места не доедешь!
В общем-то его не трогали: армия исправит...
Жорик, не понимающий такой жадности, полыхал благородным гневом:
– Боров! Сколько же он жрет! Да это же животное, а не человек!
Федор благодушно отрыгивал домашней колбасой, почесывал голову и в ответ только и говорил:
– Ну, фатит, ребя! Ну, фатя!
От этого искаженного «хватит» и получил он свое прозвище. Никто не звал его по имени, только Фатя.
Впрочем, самого Федора такая отстраненность и пренебрежение не смущали. Он даже не обижался, отчего создалось впечатление, что он еще и туповатый.
Когда попали в учебный полк, прошли курс молодого бойца, распределились по ротам, Жорик и Фатя попали в один взвод. Тут и Жорик получил свое прозвище. Перед отбоем болтали в курилке о гражданской жизни, об увлечениях. Жорик рассказывал о каратэ, чем давно интересовались в роте. Видели в первую неделю службы, как к Жорику пристали двое «черпаков», которых он уложил очень быстро и толково. На подмогу побежденным кинулись еще трое, но Жорик, умело уходя с линии атаки, ударами ног уложил и этих, праведным гневом дышащих борцов за армейскую иерархию.