Читать «Преступники и преступления. Женщины-убийцы. Воровки. Налетчицы» онлайн - страница 127

По жизни любому мужчине отпущен лимит невезучести. Настоящая подруга стоически терпит лишения, подставляет плечо и при этом «держит лицо», убеждая, что все прекрасно. Но когда невезенье становится хроническим, а мужчина привыкает к ореолу мученика, как к любимой пижаме или тапочкам, подруга встает перед выбором: или смириться с участью, или взбунтоваться. Оля выбрала третье — она смиренно запряглась сама.

Минуло лето. Вадим зализывал раны.

Бухгалтерской зарплаты едва хватало на экономное пропитание. А впереди маячила школа, требовалась новая одежда близнецам. Побившись рыбой об лед, поплакав от жалости к себе, Оля решилась на отчаянный шаг — взять деньги из школьной кассы на время, а чтоб это не походило на воровство, выписать расходный ордер. Вечером дети с радостным визгом примеряли обновки, а муж, порозовев от удовольствия, уплетал котлеты.

Оля, хлопоча у стола, ждала, когда он спросит: откуда? Но Вадим поел, посмотрел телевизор, поиграл с сынишкой в «Морской бой» и завалился спать. Ужин пошел на пользу. Утром муж вернулся в кооператив, в котором платили копейки. Надежда, что потихоньку-полегоньку деньги удастся вернуть, оказалась призрачной. Более того, каждый раз, попадая в цейтнот, Оля левой рукой хватала себя за правую, чтоб не прибегнуть к запретному способу. Змей-искуситель явился в лице школьной завхозихи Петровны.

— Слушай, у тебя дети на чем спят? — заглянула она в бухгалтерию.

— На раскладушках, — смутилась Оля.

— С ума сошла! — пристыдила Петровна. — Это же сколиоз стопроцентный! Я продаю диванчик, можно сказать, за бесценок. Ловите момент — берите.

— Спасибо, но денег нет, — уткнулась Оля в бумаги. Но Петровна стала настаивать:

— На деньгах сидишь — денег нет? Займи в кассе, потом по частям воротишь. Здесь ревизии отродясь не бывало!

В январе Ильины купили диван. Второго февраля, начисляя зарплату, Оля отважно удержала у себя 50 процентов и вложила в счет долга в кассу. А пятого в школу нагрянула ревизия…

…Придите в любую колонию, спросите первого встречного: «За что сидишь, браток?» — и в ответ неизменно услышите: «А ни за что!»

В Мариупольской женской зоне несут повинность за разные прегрешения: за «роковую любовь», за «обостренную совестливость», за «излишнюю верность» и за «чужую подлость». Только бледная, кроткая Оля — тихая сыроежка на пышном параде грибов — сидит за страшное злодеяние — ее статья «государственные хищения». Три года ее будет воспитывать и перековывать большой и дружный коллектив — мошенницы, грабительницы, разбойницы, мокрушницы. В одинаковых халатиках, разморенные жарой и неволей, внешне они мало отличаются от работниц какой-нибудь фабрики. А заглянешь в приговор, мороз по коже: дочь, уставшая ждать наследства, забила маму кочергой; две голубки-душегубки, мать и дочь, душили, кромсали, сжигали приятельниц и детей, чтоб завладеть их имуществом.