Читать «Живой мертвец» онлайн - страница 76

Иногда же он приходил в ярость, и тогда от его безумных речей сделалось бы страшно всякому, кто услышал бы их:

— А, Марья Сергеевна! — шипел он, ухмыляясь. — Я не по вкусу вам? Вам братца надо? Ну, не обессудьте, каков есть! Рука у меня грубая. Ну, ну! У меня, Марья Сергеевна, арапник есть мягкий, ласковый! Ха-ха! Как ухвачу я вас за ваши русые косы, да ударю оземь, да стану им выглаживать! Жена моя милая, улыбнись, мое солнышко! О, сударушка, горошком вскочите! Ха-ха! Не бойся, Марья Сергеевна!.. В девках была, поглумилась — теперь мой черед! Ноги мои целовать будешь, в землю кланяться!

Маша была бледна и худа от тоски и терзаний, но и Дмитрий изменился до неузнаваемости. Его лицо почернело и осунулось; лаза горели лихорадочным блеском, и грубый, своевольный характер всякую минуту прорывался дикой выходкой. Дворовые дрожали, заслышав его шаги или голос. Он не выходил из дома иначе, как с арапником, и горе было тому, кто хоть нечаянно раздражал его.

— На колени! — ревел Дмитрий и бил несчастного до изнеможения.

К Федуловым он уже не ходил.

— Твоя дочь придет ко мне женою моей, — грубо сказал он отцу, — а я женихом, чай, уж пороги отбил!

Федулов весь съежился.

— Недужится ей теперь, — забормотал он, — а как выправится через недельку-другую, так и за свадебку!

Однажды Дмитрий позвал его к себе и сказал:

— Ну, слушай, старик! Довольно нашутились мы, пора и за дело! Слушай! Ежели в следующий вторник — неделя срока — ты ее в церковь не привезешь на венчание, — собирай пожитки свои и вон! В двадцать четыре часа вон от меня! Понял?

Федулов побледнел и затрясся, но через мгновение оправился. На его лице выразилась решимость,

— Вот тебе ответ, Дмитрий Власьевич! — твердо сказал он. — Зови гостей на вторник!

— Ой ли? — радостно воскликнул Дмитрий.

— Не бросал я слов на ветер! — ответил старик и быстро ушел из усадьбы.

Дмитрий проводил его недоверчивым взглядом. Вернувшись домой, Федулов прямо прошел к дочери, выслал девку-горничную, и, сев против Маши, решительно заговорил:

— Вот что, милая! Говорил я тебе, что по Семену твоему плакать нечего. Теперь его и с собаками не разыщешь. А замуж идти надо! И идти за Дмитрия, бледней не бледней! Пока можно было кочевряжиться, ломайся во здоровье, но теперь конец пришел. Он меня, старика, вон гонит! Куда я с тобою денусь? Ась? Дом был — нет его! На старость по чужим дворам идти? Так, что ли? Ну, вот и сказ тебе! Во вторник под венец! Поняла? — И старик поднялся со стула и зорко впился глазами в дочь. Она опустила голову. — И помни, — раздельно, медленно сказал он, — захвораешь — хворую повезу. А станешь отказываться — прокляну. Готовься же! Завтра уже соседей оповестим.

Он ушел, а Маша упала на постель и, казалось, на время лишилась чувств. Все перемешалось в ее голове. Смерть, монастырь, бегство, лес темный. Сеня, Сидор, Ермолин!.. Хоть бы помог кто, совет дал!.. Но кругом не было ни одной доброжелательной души.

В усадьбе уже говорили о свадьбе. Люди то и дело ездили за покупками для свадебного пира. Девушки-швеи окружили бедную Машу, и в сутолоке дни летели один за другим быстрее птицы.