Читать «Там, где престол сатаны. Том 1» онлайн - страница 186

– А на закуску что было? – исторгло наконец вопрос чье-то сдавленное горло.

– Все! – объявил Кудрявцев, и от неземной силы этого исчерпывающего слова на лестничной площадке воцарилось молчание.

– А не лепо ли мне, братья, в свете вышеизложенного обменять партбилет на православный крест? – нарушил тишину бородатый марксист.

Заговорили едва ли не все сразу. Не в свете вышеизложенного, а в свете вышевыпитого и вышесожранного! Это во-первых. А во-вторых, Сашка Южный, должно быть, уже обменял. Южный потупился. От Кудрявцева немедля последовало разъяснение. Никак нет, Сашка еще совмещает. Бывшая его жена днями принесла в партбюро донос на трех мелким почерком исписанных страницах, что у сбежавшего от нее супруга в кармане партбилет, а на шее – крест. От чего будем отрекаться, товарищ Южный? Общественность желает знать. От партбилета али от креста? В конце концов, с кем вы, мастер культуры?

Будто очнувшись от этих, надо признать, бессовестных вопросов, названый брат Михал Сергеича по масонской ложе притушил папиросу, плюнул в урну и взял заключительное слово. Тяжелым взглядом выпуклых и, кажется, выцветших глаз он обвел присутствующих (и Сергея Павловича в том числе) и молвил, что если даже неглупые люди духовно столь ничтожны, то нечего удивляться бесплодности русской истории.

– Ты, старичок, сегодня вроде не пил, – мягко предостерегли его, но он от своей мысли не отступил и провел следующую, неожиданную параллель. Взять, к примеру, земледелие, торжество коего определяется количеством и качеством урожая. Дайте мне миллион полновесных колосьев, и я накормлю мой алчущий народ! Не так ли?

– Так, – не могли не согласиться с ним все, присутствующие на площадке.

Вообразим теперь, что вся русская история – это хлебное поле. И спросим: отчего мы так беспросветно голодны? Отчего пусто не только наше брюхо, но и наша душа почему пуста? А потому, что едва лишь народятся на русской почве волшебные, бесподобные злаки, готовые оставить нам в наследство свою великую производящую мощь, – тот же Новикóв, или Пушкин, или Толстой Лев Николаевич – как на том же самом поле принимаются с бешеной силой всходить, расти и крепнуть всяческие уроды, сорняки и мутанты, люди с уничтоженным геном нравственности, с истребленным от рождения чувством Неба, со злобным стремлением все испохабить, затоптать, захаркать и уничтожить. На русской земле даже евреи родятся какого-то особенного сорта. В других странах они делали капиталы, а у нас – революцию. В других странах они орали: свобода, равенство и братство, а у нас…

– Сергей! – влетел на площадку запыхавшийся Павел Петрович. – Я тебя повсюду ищу. Пойдем.

Двинувшись за папой, Сергей Павлович успел все-таки узнать, чем занимались в России евреи, на Западе взявшие сторону свободы, равенства и братства.

…изобрели ГУЛАГ.

6

Под непрерывный перезвон телефонов в приемной они ожидали, когда главный редактор «Московской жизни» Роман Владимирович Грызлов призовет их пред свои очи. Сидевшая за косо поставленным столом толстая деваха с маленькими, сильно накрашенными глазами и ртом куриной жопкой, тоже накрашенным, поочередно брала то одну, то другую трубку и механическим голосом отвечала: «Георгий Владимирович занят, у него совещание». При этом она успевала курить, жевать жвачку и время от времени со скрипом разворачивать вертящийся стул в сторону телевизора, показывавшего, как скромность, красота и добродетель берут верх над завистью, жадностью и пороком.