Читать «Мука разбитого сердца» онлайн - страница 30
Борис Акунин
Там находились двое. О чем они говорят, Никашидзе понять не мог, но по мелодичности речи догадался, что это итальянский.
Очень осторожно заглянул внутрь.
Один чернявый, рубаха расстегнута на волосатой груди, из-под мышки торчит рукоятка «маузера». Другой наклонился над столом, читает газету. Кобура на поясе, застегнутая. Да хоть бы и расстегнутая, это ничего бы не изменило. Не надо поворачиваться спиной к двери, когда находишься в карауле.
Агент сделал три быстрых шага. Чернявого рубанул ребром левой по уху, второго успокоил ударом свинчатки. Никашидзе одинаково хорошо владел обеими руками.
Посчитал улов. Двое в саду, трое здесь. А всего должно быть шестеро. Где последний?
Специалист по захватам вернулся в прихожую. Позвал шепотом:
– Булка! Сюда!
Ткнул пальцем в сторону каморки. Это было работой Булошникова: еще раз, для верности, стукнуть огдушенных охранников; связать, засунуть кляпы и отнести в сад, к остальным.
Тем временем Никашидзе взлетел по лестнице на второй этаж.
На площадке пустые кресла. Дальше коридор, двери. Одна открыта.
Вот он шестой, голубчик. Сидит, чаечек пьет. Ну-ну, приятного чаепития.
С последним «волкодав» особенно осторожничать не стал. Вошел в дверь спокойно, не крадучись, поглядел охраннику в ошеломленные глаза – и влепил точнехонько между ними.
Снова «бис»
Отпев всю программу, на второй «бис» Алеша спел |«Не уезжай ты, мой голубчик!» – тем более что слушатели, запомнившие эту трогательную песню со вчерашнего дня, просили: «Голюбсик! Голюбсик!»
– «Скажи-и ты мне, скажи-и ты мне, что любишь меня, что любишь меня!» – так убедительно просил певец Клару, что та не выдержала, закивала.
Ее гнусный кавалер давно уже не смотрел в потолок. И вина больше не пил. Он сидел мрачнее тучи, переводя взгляд со своей дамы на солиста и обратно. Почуял что-то. Ну и пусть бесится, упырь ушастый.
Кажется, и Клара, покоренная мастерством певца, забыла об осторожности. Когда он закончил, она вскочила и громче всех захлопала, закричала: «Романов, фора!»
Довольный ходом концерта Козловский кинул взгляд на часы и одобрительно пробурчал:
– Пой, ласточка, пой.
Но лицо солиста вдруг померкло. Клара обнимала поэта за плечо, говорила ему что-то ласковое и гладила по щеке – точно так же, как прошлой ночью Алешу!
О, женщины…
Опустив голову, Романов горько-горько запел:
– «Зачем, зачем тебя я встретил, зачем тебя я полюбил…»
Крепость взята!
Последний боец гарнизона был сражен. Все шестеро, бережно спеленутые Булошниковым, лежали рядком в саду, близ оранжереи.
– Чисто младенчики, – по-бабьи подперев щеку, сказал Василий, полюбовался результатом своей работы и поспешил назад в дом.
Там сосредоточенный Лютиков доставал из сумки орудия своего утонченного мастерства: сверла, молоточки, отверточки. Каждый инструмент был любовно завернут в бархоточку.
Наверх идти было рано – Никашидзе позовет, когда надо.
А вот и он.
Грузин появился на верхней площадке, подмигнул, поманил рукой.
Втроем они прошли по длинному коридору, «волкодав» показал на приоткрытую щелку двери, прошептал:
