Читать «Ковбой» онлайн - страница 67

Бестужев пожал плечами:

— Снимите фильм про отважного авиатора, который… ну, я не знаю… геройски перелетает через Атлантику.

— Что вы мелете… Через Атлантику! Эти коробочки едва перелетают Ла-Манш, жалкие тридцать миль…

— Ну, я ведь не романист, — сказал Бестужев. — Просто снимите фильм про отважного авиатора, который добивается каких-то рекордов. Как водится в кинематографе, злодей ему всячески мешает в борьбе за сердце красавицы… которая в конце, ясное дело, достается отважному летуну.

— Думал я о чем-то похожем, — сознался Голдман. — И Сол тоже. Нету изюминки, понимаете? Каких-то захватывающих зрителя эпизодов… Через Атлантику, говорите… А вы фантазер, мой юный друг, этакого подвига, пожалуй что, мне уже не увидеть, да и вам, я думаю, тоже. Через Атлантику… Химера! Хотя… Если взять что-нибудь поскромнее, какой-нибудь рекордный перелет… И они там борются со злодеем в полете, на крыле аэроплана…

— Ух ты! — невольно изумился Бестужев. — А как это снять? Установить киносъемочный аппарат на другом аэроплане? Но какой риск для актеров…

— Никакого риска, — отрезал Голдман. — Сразу видно, что вы прежде не были особым любителем кинематографа, Михаил.

— Честно признаться, да. Как-то не уделял особо внимания.

— Снять все можно, не покидая земли, — разъяснил Голдман. — Есть разные фокусы под названием «трюковая съемка». На заднем плане как бы перемещаются нарисованные облака, и зрителю кажется, что самолет высоко в небе, на артистов дует ветродуй, изображая налетающие порывы ветра… — он словно бы опомнился, страдальчески сморщился: — Михаил, не забивайте мне сейчас голову вашими схватками героя со злодеем на летящем аэроплане, у меня голова занята совершенно другими заботами…

Бестужев пожал плечами — не он, в конце концов, все это только что придумал — но сговорчиво замолчал.

Глава вторая

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ СУДЬБЫ

Еще издали можно было рассмотреть, что на опушке негустого лесочка (состоявшего из не особенно и экзотических на вид, но невиданных в Старом Свете Бестужевым деревьев) собралось немало народу. Особенной суеты и оживления не наблюдалось — что как раз и свидетельствовало об отлаженности творческого процесса, когда каждый знает свой маневр и без нужды не слоняется там, где каждому есть дело.

Сразу, конечно, выделялась ключевая позиция: угнездившийся на высокой треноге кинематографический аппарат с квадратным раструбом объектива и двумя громадными круглыми коробками вверху, где помещалась кинопленка. К нему прильнул оператор в кепи, повернутом козырьком назад согласно то ли неписаной моде, то ли профессиональному удобству. А впрочем, ключевая полиция, как Бестужев уже успел убедиться, располагалась не там, а чуточку правее — где под высоким куполом солнцезащитного зонтика в удобном раскладном кресле обосновался самый главный здесь человек, режиссер Сол Роуз, он же Соломон Розенблюм. Американцы, как опять-таки было Бестужеву уже известно, терпеть не могли длинных имен с фамилиями и сокращали их при малейшей возможности. Что, разумеется, не касалось миллионщиков вроде Вандербильта или Стайвенхаунта — таких людей никто бы себе не позволил панибратски именовать сокращенно, да они и сами не на шутку рассердились бы, надо полагать…