Читать «Крутыми верстами» онлайн - страница 146

— Постой, постой, а твой этот нэпман, кто он?

— Что тебе он. Ты вот послушай. Нэпман и есть он нэпман. Дойдет до него. — Осадив приятеля, солдат вздохнул. — Понял он, анахвема, что не туда попер, и начал крутить хвостом. «А может, — говорит он мне, — тут и неполадка какая вышла, так ты, конник, прости». Э-э-э, думаю себе. Уже и прощеньица запросил. Надо подождать. Фуражку повернул к солнцу так, чтоб видел он, нэпман, что хотя на ней сейчас и нет той красной звезды, революционной, за которой мы ходили в атаку, но след от нее извечный остался. Не стереть его ни за какие годы. «А ты что, — спросил я его, — капиталы тут свои размножаешь да кровушку людскую попиваешь? Из прошлых ты? — метнул я на него злым глазом. — Видать, и пошаливал вместе с этими супротивниками революции, погуливал? Что-то образина мне твоя припоминается. Вроде встречались».

Гляжу, портки у нэпмана под коленками затряслись. А я стою боком, покашливаю в кулак. Как бухнет он на колени: «Товарищ красный командир! Ничего этого не было. Вот мать святая, а то, что…» — полились у него слезы.

Теперь понял, что за нэпман? — спросил Федор у собеседника.

— Маленько, — ответил тот.

— Покурить бы, — обратился Федор к соседу.

На несколько минут разговор прервался.

— Так понял? Напужался, гидра. «Не обессудьте, товарищ командир. Сами увидите», — стал он тянуть меня за рукав к своей лавчонке, а там, вижу, его жонка с обличием в три подбородка. «А-а-а! Просим, просим, гражданин начальник», — заулыбалась она заплывшими глазками, торопливо открывая дверь.

«Это, — подмигнул он мне, — будет наша жонка, Хивронья Степанышна». И к ней: «Дай, Хорик, гостю пройти».

По доносившимся разговорам Заикин понял, что к Федору собралась немалая группа «ходячих».

— А что было дальше? — спросил кто-то из них.

— А что дальше? Дальше хозяйка пододвинула ко мне стол величиной с табурет, а нэпман выкатил из-за бочки пузатую бутыль с буро-малиновой жидкостью. Появилось сало, ржаная поджаренная буханка, миска здоровенных рыжих огурцов с провалившимися боками. Достал хозяин из-за газеты на окне три стакана, вытряхнул мух, налил по полному.

Вторая пошла проще. А что было после третьей — не помню. Знаю лишь, что начал он меня про лошадок каких-то допытывать, что-де как я с ними. Было еще что-то, но то уже совсем… — Федор не стал говорить, что было еще. Он вообще хотел закончить рассказ, но люди упросили:

— Давайте, Федор Иванович, как там дальше было…

— Вот те давайте, — буркнул Федор, но все же уважил: — Другого, говорю, не помнил, что там было, а только проснулся я и не пойму, на каком свете теперь: лежу весь в перинах, сверху на мне одеяло, все в цветах, из самого пуху. Гляжу, но не пойму, где я. Только слышу, что скрипнула дверь, а оттеля этаким елейным голоском: «Ежели, Федор Иваныч, умываться зволите, то это тута, в сенцах, над тазиком». Я, конечно, оглянулся. Там лыбется округленное обличье. «Хорик», — смекнул я. А тут гляжу и глазам своим не верю: у самых моих ног стоит стул на крученых ножках и звериные морды у них на концах, а на стуле энтом синего сукна брюки, почти не ношенные, обратно же исподняя рубашка с двумя тесемками. Рядом — яловые сапоги, намазанные дегтем. Ни моих опорок, ни одежонки и в помине нету. Тут я, конечно, малость оробел. «Вот те, — думаю, — красный воин, потерял, что ни на есть, революционную бдительность и попался на крючок».