Читать «КОШМАР : МОМЕНТАЛЬНЫЕ СНИМКИ» онлайн - страница 380

Белла-Кула – конец пути, самый далёкий запад, которого только можно достичь. Это дикое побережье, вытянувшееся вдоль каботажного пути на Аляску, знаменито своими бескрайними еловыми и кедровыми лесами : они сразу вызывают в памяти сказку о волшебном лесе, в котором запросто можно повстречать скандинавского тролля, собирающего плату за проезд под мостом через речку Нусгалч. Здесь мы укрыты от внешнего мира и географически, и физически, ибо эта долина застывших верхушек туманных дождевых лесов – особенное убежище, заповедник диких созданий : в нём лысые орлы и огромные гризли по-прежнему каждую осень собираются у реки Атнарко ловить идущий на нерест лосось; здесь сдержанная настороженность к людям "оттуда" является понятной реакцией крепышей-горцев, желающих сохранить свой малолюдный мирок и привычный порядок вещей.

Кто их осудит? Они хотят сохранить этот Рай нетронутым.

В этой долине я провёл самые счастливые годы.

Я взял в аренду маленькую глухую ферму в деревушке Фирвэйл, назвал её "Ивы" и с двумя своими псами и тремя безымянными котами-мышеловами вселился в избушку-страрушку, что стоит у поворота дороги в дальнем конце долины примерно в миле от западной граница национального парка "Твидсмюир". У меня был участок в 15 акров, я топил дровяную печь, освещал жилище керосиновой лампой, таскал воду и сколотил уборную, которую из озорства расписал под американский флаг : в ней я перелистывал каталог Сирса и размышлял о своих грехах.

Несколько раз в неделю на стареньком и ржавом грузовичке я мотался за 15 миль в Хагенсборг за почтой и почесать язык с народом у магазина. Ну, а если надо было в банк, купить новое топорище или записаться к врачу на приём, чтоб достать занозу, то приходилось ехать в Белла-Кулу, 60 миль туда-обратно.

Здесь я нашёл жизнь, которую искал. Хорошо было выпасть из цивилизованного мира.

Я работал в "Курьере", газетке, печатавшей новости долины, Западного Чилкотина и побережья, и был на все руки мастер : писал заметки, очерки, редакторские статьи, делал снимки и торчал в фотолаборатории, занимался макетированием, монтажом и даже распространением.

Но у меня не сложились отношения с издателем, поэтому на следующий год я уволился из газеты и, чтобы свести концы с концами, занимался чем придётся. Был я и рыбаком, и лесорубом, и маляром, и плотником, и пожарным, и фотографом, а ещё докером – грузил лес на большие пароходы из Кореи и Японии, сельхозрабочим и внештатным корреспондентом.

Но, чёрт возьми, первая зима была просто класс! Я приехал из города и ни в чём не разбирался. И если я делал что-то не так, некому было наставить меня на путь истинный.

Не то чтоб я не знал, как топить печь. Но – мама родная! – у меня не было дров. Я возвращался с работы поздно вечером, уже в темноте, а изба моя стыла от холода, и тогда я ломал ветки у росшей за домом ольхи и разводил огонь. Но я не экономил топливо, и среди ночи огонь гас. И в 6 утра я стучал зубами. Я вставал с постели, и кости мои скрипели и визжали, когда я становился босыми ногами на ледяной фанерный пол. Дров было в обрез. Я отрубал ещё пару живых веток от дерева и запихивал в печку вместе с бумажным мешком. Но огонь снова гас. А потом кончались спички.