Читать «Пьесы. 1889-1891» онлайн - страница 172

«Петербургская газета» известила своих читателей, что «драма г. Чехова „Леший“, читанная на днях в частном собрании комитета, встретила некоторое колебание в ее постановке. Говорят, будто бы нашли, что это прекрасная драматизированная повесть, а не драматическое произведение» (19 октября 1889 г., № 287).

Все, кому Чехов давал тогда читать пьесу, обратили внимание на имевшиеся в ней отступления от привычных драматургических правил и на отсутствие «сценичности».

Чехов отнес рукопись Ленскому в надежде, что «Леший» будет принят и поставлен Малым театром. Однако Ленский вернул пьесу с суровым приговором. Не щадя авторского самолюбия, он советовал Чехову вообще оставить драматургическое поприще: «Одно скажу: пишите повесть. Вы слишком презрительно относитесь к сцене и драматической форме, слишком мало уважаете их, чтобы писать драму. Эта форма труднее формы повествовательной, а Вы, простите, слишком избалованы успехами, чтобы основательно, так сказать, с азбуки начать изучать драматическую форму и полюбить ее» (1 или 2 ноября 1889 г. – ГБЛ).

После этого Чехов обратился к Вл. И. Немировичу-Данченко, которому показал и пьесу, и письмо Ленского. Немирович-Данченко не разделял скептического отношения Ленского к чеховской драматургии в целом и совершенно иначе понимал требования «сценичности», однако «Леший» его тоже не удовлетворил. Впоследствии он припоминал, что «в сценической форме у автора» ему тогда «казалось что-то не все благополучно» (Из прошлого, стр. 32).

Чехову он объяснял в письме от 6 ноября 1889 г.: «Ленский прав, что Вы чересчур игнорируете сценические требования, но презрения к ним я не заметил. Скорее – просто незнание их <…> И с моей точки зрения, Вам легко овладеть сценой». Не называя прямо «Лешего», он указал далее на те требования «сценичности», игнорировать которые, по его мнению, действительно невозможно: «Что они там ни говори – жизненные, яркие лица, интересные столкновения и правильное развитие фабулы – лучший залог сценического успеха. Не может иметь успеха пьеса без фабулы, а самый крупный недостаток – неясность, когда публика никак не может овладеть центром фабулы. Это важнее всяких сценических приемов и эффектов» (Избранные письма, стр. 54).

Письмо Суворина к Чехову по поводу «Лешего» не сохранилось, однако его мнение о пьесе известно по письму к Свободину, от которого он получил экземпляр «Лешего»: «По-моему, это талантливая вещь, весьма правдивая, оригинальная, но написана не по общепринятому шаблону. Скажу даже, что Чехов слишком игнорировал „правила“, к которым так актеры привыкли и публика, конечно. Мне не нравится только окончание 3-го акта – Евгения <!>) Андреевна могла просто сама убежать на мельницу – и весь 4 акт, который надо было построить иначе. Я бы выкинул совсем два лица – Ивана Ивановича и Федора Ивановича, и это дало бы возможность несколько развить другие лица, в особенности Лешего» (11 ноября 1889 г. – ЛГТБ; т. III Писем, стр. 470).