Читать «Рассказы. Повести. 1898-1903» онлайн - страница 281

Но большая часть критиков смысл и ценность рассказа видела не в указании каких-то конкретных дорог и даже не столько в образе самой героини, сколько в том общем мажорном настроении, которое возникает в рассказе.

В. Ф. Боцяновский полагал, что «бегство Нади» еще «может быть поставлено в связь с несомненным стремлением ввысь других ранних героев Чехова» (называются герои «Скучной истории», «Трех сестер», «Дяди Вани») и в сюжете до возвращения Нади из Петербурга не видел чего-либо принципиально нового. Но финал рассказа, «это смелое, живое слово» (имеются в виду прежде всего слова «О, если бы поскорее наступила эта новая, ясная жизнь…») – «бесспорно, большая новость в творчестве Чехова» (Вл. Боцяновский. Новый рассказ Чехова. – «Русь», 1904, № 22, 3 января).

Различие в тоне первой и второй части рассказа отмечал и А. И. Богданович и тоже большое значение придавал финалу: «Бодрый, сильный аккорд, заканчивающий эту прелестную вещь, звучит в душе читателя как победный клич, как торжество жизни над мертвой скукой и пошлостью серой и однообразной обыденности. <…> „Невеста“ г. Чехова – это живой и яркий символ всего живого, протестующего, не укладывающегося в устарелые рамки серой провинциальной жизни» (А. Б. Критические заметки. – «Мир божий», 1904, № 1, стр. 7–8).

«Из нового произведения Чехова веет на читателя тот дух энергии, бодрости, веры в человеческие силы и в возможность завоевания этого близкого будущего, который, казалось, совсем покинул за последнее время его творчество. И притом – что самое важное – веет с силой, раньше в такой мере не обнаруживавшейся» (И. Джонсон. – «Правда», 1904, № 5, стр. 243).

Новый тон, новое настроение рассказа критика тесно связывала с изменениями в настроениях самого автора, а эти настроения – с общественными переменами в стране. «Что касается до самого Чехова, – заканчивал свою статью И. Джонсон (в ее начале он говорил, что рассказ „Невеста“ имеет совершенно особый интерес), – то он, несомненно, снова вступил в период бодрости и веры, и озаренное надеждой настроение как бы замолодило его творчество. На безусловную прочность этого настроения еще, может быть, рискованно уповать <…> Но что нынешнее его настроение, поскольку „Невеста“ служит его выразителем, отличается небывалой раньше степенью бодрости и силы, это слишком ясно. И если литературу в лице даровитейших ее представителей справедливо называют чувствительным барометром, чутко отражающим состояние социальной погоды и предсказывающим близящиеся перемены, то с этой стороны последнее произведение знаменитого писателя приобретает еще и особый, огромный смысл» (там же, стр. 244).

В некоторых статьях отмечалась скептическая нота, звучащая в последней фразе рассказа: «…покинула город, – как полагала, навсегда». «Это „как полагала, навсегда“, – весьма характерно и производит такое же впечатление, как заключительные словечки некоторых песенок любви Гейне, расхолаживающих одним ударом лирический восторг» («Мирный труд», 1904, № 2, стр. 208). «Чехов не может еще вполне отрешиться от его скептицизма и пессимизма. Весьма вероятно, что в последнюю минуту, быть может, даже в корректуре, он вставил это грустное слово. Без этого рассказ уж слишком не похож был бы на все другие произведения писателя», – проницательно заметил Боцяновский. (Как известно, эти слова действительно были вставлены в корректуре.) «Но, – заключал критик, – этот, я сказал бы, робкий скептицизм не в состоянии парализовать силы яркого и живого, нового у Чехова слова» («Русь», 1904, № 22, 3 января).