Читать «Рассказы. Повести. 1898-1903» онлайн - страница 277

Более жесткими, чем в первоначальных вариантах, выглядят отношения с Андреем Андреичем в конце, после приезда Нади в родной город. От черновика до второй корректуры сохранялся текст: «На другой день вечером приходил Андрей Андреич, всё такой же тихий, молчаливый, и играл на скрипке очень долго, с чувством, и Наде казалось, что ему больше уж ничего не оставалось на этом свете, как только игра на скрипке. Он робко говорил Наде вы, но всё еще, как было заметно, любил и как будто не верил тому, что произошло; вот, казалось ему, он вдруг проснется, и всё окажется сном…» Зачеркнув этот трогательный отрывок, Чехов написал: «Бабуля и Нина Ивановна не выходили на улицу из страха, чтобы им не встретились отец Андрей и Андрей Андреич».

Первые слова Нади о матери остались неизменными от черновика до печатного текста: «А я вот сижу и смотрю отсюда на маму. Она кажется отсюда такой молодой! Да и на самом деле она еще молода. У моей мамы, конечно, есть слабости, но она необыкновенная женщина». В корректуре была лишь вычеркнута фраза: «Да и на самом деле она еще молода».

Но над всеми эпизодами встреч, разговоров Нади с матерью Чехов работал много. Первоначальные варианты были, прежде всего, пространнее, в них больше разных деталей, не касающихся прямо отношений Нины Ивановны с дочерью. Например – о том, что Нина Ивановна «была любительницей театров, концертов, благотворительных балов, часто спорила о пользе театров и раз даже участвовала в спектакле, после которого тяжело дышала».

От варианта к варианту Чехов усиливал детали, рисующие равнодушие Нины Ивановны к дочери. На тревожный вопрос Нади, отчего ей так невесело, Нина Ивановна поначалу давала напрасный, но все-таки совет: «Я знаю, тебе скучно без занятий, ну да ведь – бабушку не убедишь. А ты бы рисовала, что ли. Или вышивай». Уже в беловой рукописи, вместо ответа, Нина Ивановна начинает говорить о себе: «А когда я не сплю ночью, то закрываю глаза крепко-крепко и рисую себе Анну Каренину, как она ходит и говорит, или рисую Лаврецкого, или кого-нибудь из истории». В корректуре было добавлено: «Не знаю, милая» и еще: «или решаю вопрос, зачем мы живем, какая цель нашего бытия». Наде ясно с самого начала, что мать не понимает и не может понять ее, но в первых вариантах после этого разговора она «тотчас же обняла мать, и обе пошли в дом и сели за рояль играть в четыре руки». Во второй корректуре вместо этого сказано: «почувствовала это первый раз в жизни; ей даже страшно стало, захотелось спрятаться, и она ушла к себе в комнату». Так вошло и в печатный текст.

Изменилась тональность IV главы – ночного разговора с матерью, когда Надя просит мать «спасти» ее – позволить уехать. Уже в рукописях – черновой и беловой – появился текст, очень близкий к окончательному. В корректуре Чехов сделал лишь одну замену – совсем снял момент ссоры, раздражения, обиды. Разговор стал добрее, хотя остался таким же безнадежным.

Сокращая текст, Чехов устранил эпизод в начале VI главы о приезде Нины Ивановны в Петербург (см. вариант к стр. 215, строка 40). Всё это зачеркнуто в первой же корректуре, и взамен появилось короткое сообщение: «Надя рассказала, как осенью приезжала к ней в Петербург Нина Ивановна; сильно похудевшая и какая-то странная, виноватая». Потом и это было изменено: «Мама приезжала ко мне осенью в Петербург, говорила, что бабушка не сердится, а только всё ходит в мою комнату и крестит стены».