Читать «Свое имя» онлайн - страница 77

Машинист поманил его пальцем:

— Почему замолчал? В наших краях соловей редко поет…

Чижов взял его за руку:

— Отдохнул бы чуток.

— Некогда отдыхать. — Митя показал на пустой лоток и снова подался на тендер.

Он долго бросал уголь в лоток. Звезды растаяли, небо стало высоким, ясным. Поднималось солнце, и на медный свисток невозможно было смотреть, как на дугу электросварки.

Машинист вышел на тендер и стал подсчитывать, сколько сожгли угля.

— Видишь, сберегли маленько…

Вдали показалась каменная башня водокачки с узкими окошками-бойницами, точь-в-точь такая же, как в Горноуральске.

— Собирайся, Димитрий, приехали, — сказал машинист.

— Куда приехали?

— Известно, до дому, до хаты…

— Как же это? Ехали-ехали и до дому приехали?

— Здорово живешь! — взревел появившийся рядом Чижов, содрогаясь от смеха. — Ой, нельзя же так смешить натощак…

— Выходит, прозевал ты, голубок, момент, — с улыбкой проговорил Максим Андреевич. — Мы ведь кольцевой маршрут вели, понял? Притащили поезд на Благодать, а там взяли новый состав — и домой…

«Конфуз, — подавленно потупился Митя. — Полный конфуз».

Паровоз сдали сменной бригаде, и Митя собрался уходить. Но Максим Андреевич остановил его:

— У нас такой порядок, Димитрий: паровозную копоть не уносим…

Митя прыгал, извивался под жгучими хлыстиками душа, покряхтывал от удовольствия. И все-таки, когда, выйдя из душевой, заглянул в зеркало, то увидел вокруг воспаленных глаз черную каемку копоти.

Домой шел не спеша: ноги как будто налились чугуном и слоено дребезжала под ступнями гремучая паровозная будка.

У калитки его встречала мать.

— А я заждалась! — Марья Николаевна тонкими, трепетными пальцами прикоснулась к его плечам.

В прихожей Митя скинул куртку, повесил ее рядом со старой тужуркой отца так, чтобы не бросилось в глаза свежее пятно, вошел в комнату и c наслаждением$7

Мать села напротив и молча, одними глазами, спросила, как спрашивала отца: ну, как прошла поездка? Он понял и сказал:

— Все нормально! А вообще-то малость оскандалился… — И рассказал, как задремал в середине рейса и что произошло с ним в конце поездки.

Марья Николаевна слушала улыбаясь, а потом присела рядом, прижала к груди его влажную голову и чмокнула в макушку, совсем как маленького.

— Сильно притомился небось?

Митя покачал головой:

— Нисколько…

— Сейчас позавтракать тебе соберу. — Она засуетилась, как бывало при возвращении из поездки отца.

А когда Марья Николаевна вернулась из кухни, чтобы позвать его, Митя спал.

Она подошла к кушетке, хотела разбудить — и остановилась. Митя лежал точно так же, как любил лежать отец: руки под голову, локти кверху. И все-то в нем было совершенно отцовское: и широкий лоб, и сильный росчерк бровей, и упрямый подбородок с ямкой. Даже похрапывал он в точности как Тимофей Иванович…

— Рабочий ты мой человек… — прошептала мать.

Слежка

— Даже не знаю, куда подался, — сказала Марья Николаевна, глядя на Алешу поверх очков. — Вольный день у него. Как раз сегодня поминал, что не видел тебя целую неделю…