Читать «Свое имя» онлайн - страница 187

— Масленка забилась, насос всухую работал, — задыхаясь, сказал он. — Поршневое кольцо сломалось…

Максим Андреевич посмотрел на него из-под насупленных бровей.

«Вместо кольца — асбестовый шнур», — мелькнуло у Мити.

— Шнур… Асбестовый шнур! — закричал машинист. — Понял? — и потянул рычаг свистка.

Прошли последний пост.

Самохвалов закивал головой, достал из ящика белый мохнатый шнур и стал быстро наматывать его в канавку на золотнике. Митя облил золотник маслом, и помощник снова подался на площадку, к насосу.

И Максим Андреевич и Митя следили за движениями его перепачканных машинным маслом, сведенных от холода рук. Мите казалось, что у него все получилось бы намного быстрее.

Вот руки установили золотник, положили крышку, завинчивают гайки. Вот они машут: «Пускайте!»

Машинист неторопливо повернул бронзовую ручку. Стрелка на тормозном манометре ожила. Помедлив немного, она начала подниматься судорожными рывками.

Прежде чем Самохвалов увидел улыбку на лице машиниста и сияющие Митины глаза, он услышал первые вздохи насоса; над паровозной трубой один за другим взлетали белые дымки выхлопа.

— Работает! — отчаянно заорал Михаил, закашлялся от ветра и побежал в будку.

Здесь он с лету попал в цепкие, неуклюжие и молчаливые объятия Мити. Он не вырывался, но Митя тотчас отпустил его, бросился к двери и, держась одной рукой за железный поручень, приготовился передать жезл дежурному по станции.

Электрические часы показывали, что поезд пришел точно по расписанию. К паровозу торопились начальник станции и пожилой майор в длинной шинели со скрещенными пушечками на погонах.

Остановив поезд, Максим Андреевич спустился с паровоза. Стягивая на ходу перчатку, подошел майор:

— Спасибо, товарищ Егармин!

Максим Андреевич молодецки выпрямился, козырнул и, сощурившись, кивнул на помощника, который высунулся из окна, улыбаясь цыганскими глазами, на кочегара, застывшего на ступеньке:

— Служим Советскому Союзу!

Гостинчик

В день получки широкий коридор деповской конторы с квадратным оконцем кассы, пробитым в стене, по многолюдности и оживлению мог соперничать даже с дежуркой паровозных бригад, именуемой «брехаловкой». Пока человек добирался до этого окошка, он успевал перемолвиться с добрым десятком сослуживцев, рассказать и услышать новости как деповской, так и международной жизни.

Кассир Феодосии Иванович был на редкость медлителен и придирчив. По свидетельствам людей, знавших кассира многие годы, эти черты его характера чудовищно росли по мере того, как сам Феодосии Иванович, перевалив через седьмой десяток, становился все суше и меньше. Не доверяя уже ни глазам своим, ни пальцам, Он пятикратно пересчитывал деньги, и, когда протягивал их получателю, рука у него дрожала, возможно, от сомнения.