Читать «Инспектор и ночь» онлайн - страница 41

Интересующего меня лица не оказывается и в «Варшаве». Зачеркнув мысленно один пункт в разработанном мною плане, иду к Баеву в сберкассу. По пути забегаю в дирекцию — бросить взгляд на собранные сведения, касающиеся некоторых действующих лиц этой запутанной истории.

В кассу поспеваю как раз вовремя — я хочу сказать, за минуту до закрытия. Как и вчера, замешкавшиеся служащие торопятся на обед. Как и вчера, Баев задержался — раскладывает пачки денег и квитанции. Я с непринуждённостью старого знакомого опираюсь на перегородку. Баев сразу же отрывается от дел.

— Знаю, знаю, — поднимаю я руку. — Касса закрыта. И зарплату не даём. Сегодня мы даём показания. Итак — лживое алиби. Злоупотребление государственными средствами. Ревность к тому же Маринову. Угрозы по адресу упомяну того Маринова, сформулированные в присутствии третьего лица. Страх перед Мариновым. Желание уничтожить причину страха. В таких случаях обыкновенно спрашивают: «Где вы зарыли труп?» Я, однако, удовольствуюсь пока более невинным вопросом: откуда вы взяли яд?

— Вы… вы шутите… — шепчет Баев пересохшими от волнения губами.

— А чего же вы не смеётесь? Нет, мне не до шуточек, дорогой. Пришло время улик.

Широким, несколько театральным жестом, может быть, не свидетельствующим о тонком вкусе, вытаскиваю из кармана расписку и сую её под нос кассиру.

— Это улика номер один. Улика номер два — показания вашей жены. Улика номер три — ваши собственные показания которых я с нетерпением жду.

Баев мрачно смотрит на расписку — я чувствую, что он борется с желанием выхватить её у меня из рук и порвать. На конец, он овладевает собой и буркает:

— Не знаю, что сказала вам эта мерзавка. Я не имею ничего общего со смертью Маринова. Ничего!

— Ну, вот, мерзавка! С каких это пор женщина вашей мечты стала мерзавкой. И вообще — можете вы мне сказать, где вы находились в ночь убийства, учитывая, что полчаса назад я установил лживость вашего алиби.

— У своей первой жены…

— Первая жена… И вторая ложь… А почему вы не сказали мне сразу, если были у первой жены?

— Неудобно, сами понимаете…

— Какая чувствительность! А лгать вам не было неудобно… Что вам понадобилось от первой жены? Надёжное алиби?

— Ничего мне от неё не надо. Я часто туда хожу. Там для меня настоящий дом с тех пор, как эта мерзавка… сами понимаете… И после всего, что я сделал для неё… Из грязи вытащил… Влез в долги… Рисковал своим честным именем…

И этого прорвало. Поди останови. И новый ворох грязного белья вырастает передо мной. Или, может, того же самого, но рассматриваемого с другой позиции — с позиции уязвлённого рогоносца… Уйма живописных подробностей. Кроме одной, существенной.

Я рассеянно слушаю и опять улавливаю слово «ад».

— Погодите! — говорю я ему. — Голова пухнет от всего. Раз ад, почему же вы не поставили точку?

— Разве это зависело от меня? В этом доме решающее слово принадлежало одному Маринову… Он терроризировал нас всех.

— А кто ж из вас сумел поставить точку?