Читать «Беседы с палачом. Казни, пытки и суровые наказания в Древнем Риме» онлайн - страница 57
Геннадий Исаакович Тираспольский
О рабах и толковать нечего. В комедиях Теренция то и дело твердят о порке рабов, подвешенных на дыбе. Так, в пьесе «Евнух» служанка Пифиада угрожает рабу Парменону: «Сегодня же тебя пока подвесят да и вспорют / За то, что нашего юнца скандалом ославляешь / Да на него же сверх того ещё доносишь».
Порка, впрочем, могла заменять денежный штраф.
В политических целях иногда производились красочные шоу-порки. Так, по приказу Флакка, римского наместника в Александрии, «были схвачены 38 наиболее влиятельных членов верховного совета, закованы в цепи, поволочены в театр и здесь на глазах ликовавшей александрийской толпы подвергнуты бичеванию».
XIV. Надевание нашейной колодки или железного ошейника. Моглосочетаться с поркой. Как рассказывал Ливий, однажды в городе Риме «какой-то хозяин прогнал розгами прямо через цирк раба с колодкой на шее…».
Колодка, как можно думать, служила не только и не столько для «ущемления шеи» (что могло бы резко и нежелательно снизить производительность рабского труда), а в первую очередь для сурового напоминания рабу о его бесправном положении, сравнимым с участью тяглового скота.
Впрочем, колодки применялись и к нерадивым римским гражданам. Так, «Гай Матиен, обвинённый народными трибунами в том, что покинул своё войско в Испании, брошен в колодки, долго бит розгами и откуплен за медный сестерций».
По приказу консула 191 г. до н. э. Мания Ацилия Глабриона закованным послам этолян были надеты железные ошейники, как можно полагать, также с целью жестоко унизить. Применялись железные ошейники, между прочим, и греками (см..
XV. Заковывание в цепь или в кандалы (либо то и другое вместе). У Ювенала читаем:
Кандалы могли сочетаться с колодкой.
Своего рода наказанием можно считать и приковывание к стене раба-привратника в богатых римских домах, чтобы страж порядка не мог самовольно покинуть свой пост. Овидий называет такого караульщика «цепным рабом».
XVI. Битьё по лицу и таскание за волосы. По отношению к прекрасному полу в римском быту считалось воспитательно-оздоровительной процедурой.
Агустин Аврелий рассказывал: «У многих женщин… лица бывали обезображены синяками от пощёчин…».
Проперций с мрачной ухмылкой утешает свою неверную возлюбленную:
А вот у Овидия «не вынесла душа поэта позора мелочных обид», нанесённых ему прелестницей, и он с древнеримской солдатской прямотой рапортует: