Читать «Годы войны» онлайн - страница 233

Были русские, приравненные к метисам.

— Меня мучило чувство, что я работала.

Краммс — учительница, к нам относилась свысока.

Когда она уходила, мы говорили: «Пойдем шифровать немецкие сводки».

Батаманджиев — написал статью «Калмык любит свою степь».

«Нам обещали транспорт в августе, мы составили список, но нас не вывезли».

На уборной: «Русским вход воспрещен».

Открыли хурул.

Калмыки щеголяли зелеными мундирами.

Гибель 93 семей евреев. Детям смазывали губы ядом (?).

Учительница (я не стал спрашивать ее имени и отчества). Ночью ее пытался насиловать офицер, ему помогал денщик. Она держала шестимесячного ребенка на руках. Он стрелял в пол, угрожал ребенку. Денщик ушел, запер. В соседней комнате были наши военнопленные. Она кричала, звала, но в соседней комнате мертвая тишина.

Она некрасивая, умная, окончила физ. — мат. факультет.

Ее разговор с немецким инженером. Он принес ей, чтобы похвастать, книги, она смеясь показала ему свои. Она знала больше. Немцы кричат на улице «швайн», «русская голова с соломой». Разговор о музыке.

Никто ничего не знает. Танго и фоксы. Только поют и танцуют.

Она смеялась над танкистами, пришедшими пешком:

— Где ваши танки, русский солдат плохой?

— О, нет, русский солдат хороший, сильный.

«Когда ночью слышишь топот сапог, падает сердце».

«Мальчишка приехал, становился в позы.

— Почему вы такой веселый, вы ведь на войну идете?

Через неделю он вернулся, их поклевала наша авиация.

— Я хочу к папе и маме! — сказал он.

А другие говорят:

— Надо воевать, не надо думать о доме!»

«Солдат пришел, нашел сахар. Он сосал кусок сахара. Я ему показала на грудного ребенка, он улыбнулся и ушел.

Они очень любят сладкое, сосут сахар всегда».

Курай — для топки, стелется.

Будяки, цигрик — он зеленый, цветочки красные — едят верблюды.

Мочажина — растет по болоту, высокое.

Чэпэ.

Приговор, расстрел. Раздели, закопали. Ночью он пришел в часть в окровавленном белье. Его снова расстреляли.

Немцы в Элисте.

В августе ходили и ездили в трусах (на мотоциклах).

Собака, ненавидевшая немцев. Верность.

1 мая 1943 года

Приехал в 62-ю сталинградскую армию. Она стоит теперь среди зацветающих садов, в чудесном месте, где фиалки, зеленая яркая трава. Тихо. Поют жаворонки. Я волновался по дороге — очень хотелось увидеть людей, с которыми так много связано.

Встреча. Обед у Чуйкова на террасе дачного домика. Сад. Чуйков, Крылов, Васильев, два полковника — члены Военного Совета.

Встреча холодная, все они кипят. Неудовлетворенность, честолюбие, недостаточные награды, ненависть ко всем, кто отмечен более щедрыми наградами, ненависть к прессе, о кинофильме «Сталинград» говорят с проклятиями. Большие люди, тяжелое, нехорошее впечатление.

Ни слова о погибших, о памятнике, об увековечении тех, кто не вернулся.

Каждый только о себе и о своих заслугах.

Утром у Гурьева. Та же картина.

Скромности нет. «Я сделал, я вынес, яяя-я я-я…» О других командирах без уважения, какие-то сплетни бабьи: «Мне передали, что Родимцев сказал то-то и то-то…»

В общем, мысль такая: «Все заслуги только у нас, У 62-й, а в самой 62-й лишь я один, остальные между прочим».