Читать «Подозреваются в убийстве» онлайн - страница 13

Шутки шутками, но потеря "дипломата" с бумагами – пусть неофициальными, но далеко не безобидными и представляющими определенную ценность, попади они в руки интересующихся расследованием, – дело нешуточное. И в этом Калашников отдавал себе отчет со всей откровенностью.

Впрочем, нет худа без добра. Если некто заметит свою фамилию в списке, который он составил, то этот человек должен будет что-то предпринимать, чтобы отвести от себя подозрение. И, конечно же, его действия не останутся незамеченными. Но это только предположение. На самом деле все может выглядеть значительно сложнее и неприятней для хода расследования, если этот "некто" – человек с головой. А оно, видимо, так и есть, судя по последним событиям: в уме и хитрости ему не откажешь.

"Совсем запутался…" – Калашников устало опустился на злосчастную скамейку. Кроме увесистого узловатого сука, которым грабитель ударил его по голове, ничего достойного внимания не оказалось поблизости. Вызвать кинолога со служебно-розыскной собакой? Следователь посмотрел на тротуар возле скверика: поздно, город давно проснулся, все истоптано. Да и "поливалки" постарались еще до зари – дочиста отмыли асфальт.

Оставалось последнее – еще раз побеседовать с Юлией Хорунжей. Калашников не мог отделаться от мысли, что она была с ним не совсем откровенна…

– Ты? – удивилась Хорунжая, неторопливо запахивая халат на груди.

Без грима, с припухшими от сна веками и распущенными волосами она показалась ему совсем юной, такой, как в те годы…

– Что случилось?

– Извини за вторжение, – попытался улыбнуться Калашников, – но мне нужно еще кое-что выяснить.

– Это так срочно?

– Да, представь себе.

– Проходи, садись. Я сейчас… И уже из ванной:

– Что будешь пить: чай, кофе?

– Все равно.

– Значит, кофе…

Кофе пили молча. Хорунжая предложила бутерброд с ветчиной, но он отказался наотрез, несмотря на то, что здорово проголодался после своих злоключений. Чересчур домашний интим в его нынешних отношениях с Юлией не предвещал ничего хорошего. Может, это было предубеждение, навеянное не очень приятными воспоминаниями, видимо, под влиянием вчерашнего происшествия, а возможно, что-то другое, неосязаемое, неуловимое, которое таилось в углах квартиры с зашторенными окнами, в тенях от бра – чужое, непонятное, а оттого неприятное, вызывающее настороженность и нервозность.

– Дочка? – отставляя пустую чашку в сторону, показал Калашников глазами на цветное фото русой скуластой девочки с синим в горошек бантом, которое стояло на серванте; вчера его не было.

– Дочка… – ему почудился во взгляде Хорунжей испуг.

– На тебя похожа.

– Да, – и, стараясь переменить тему разговора, видимо, не очень для нее приятную, спросила: – Так что же все-таки случилось?

– С чего ты взяла, что случилось?

– Столь ранний визит следователя прокуратуры, – с нажимом на последних словах сказала Хорунжая, – явление из ряда вон выходящее.

– Вопрос может показаться не очень тактичным, но я обязан его задать…

– Я слушаю.

– Кто был у тебя… – Калашников назвал число, – после полуночи?