Читать «Последний атаман Ермака» онлайн - страница 7

– Тому так и быть, атаман Ермак. Да, вот еще что – тебе подарок велено передать!

– Неужто царь Иван Васильевич шубой расщедрился, узнав, каковы здесь суровые зимы? – удивился атаман Ермак и подмигнул лукаво Матвею Мещеряку, на лице которого явно отразилось удивление возможной царской щедрости.

– Да нет, не от царя! – со смехом отмахнулся Болховской. – Перед отъездом из Москвы довелось мне встретиться с князем Иваном Петровичем Шуйским. Слыхал о таковом, а?

– Еще бы не знать князя Ивана Петровича! – воскликнул атаман и локтем толкнул в бок сумрачного Ивана Кольцо. – Под Могилевом и у нас был слух, как славно оборонял он город Псков от огромного войска Стефана Батория! Тем и дал возможность вести переговоры с Речью Посполитой на приемлемых условиях. Так что с того – встретились вы с князем Иваном в Москве?

– А то, что князь Иван Петрович похвально отозвался о тебе и твоих казаках. И помимо царских наград деньгами, которые казаки получат по возвращении из Сибири, просил передать тебе ратные доспехи своего родителя Петра. На груди кольчуги две большие позолоченные бляшки, на одной стороне государев герб – орел о двух головах, а на другой вырезано имя князя Петра Ивановича Шуйского, такоже славного воителя Руси. Еще хотел бы князь Иван быть в этом сибирском походе, да со смертью царя Ивана Васильевича нет возможности оставить Москву. Он состоит с лучшими боярами в регентском совете при царе Федоре Ивановиче.

Ермак был тронут вниманием прославленного на всю Россию полководца. Принимая отменную кольчугу, пообещал при личной встрече поблагодарить за подарок.

Стрельцы и казаки разгрузили струги, переправились на удобный для житья Карачин остров, что в пятнадцати верстах вверх по Тоболу от Кашлыка, поставили несколько больших срубовых изб с полатями в два яруса, отрыли и утеплили землянки. Ермаковцы на радостях встречи одарили новых ратных товарищей соболиными шкурками из собранного ясака, проводили станицу Ивана Киреева с царевичем Маметкулом с наказом оповестить Москву о тяжкой будущей зиме, приступили вместе со стрельцами к поздней заготовке возможного харча на близкую уже зиму.

О минувшей зиме вспоминалось теперь с содроганием в душе, а порою по ночам атаман Ермак просыпался от ужаса – снилось, будто чье-то предсмертное хрипение ударяло в уши сквозь вой холодного апрельского ветра в дебрях Карачина острова. Тогда, зимой, вместе с воем лютой пурги постоянно доносилось в землянки надрывное завывание волчьей стаи. Завывание часто прерывалось глухими выстрелами пищалей караульных казаков, которые отгоняли зверье от поляны за частоколом, куда каждое утро, каждый день сносили обессиленными руками по несколько тел умерших от голода сначала только стрельцов, а к концу зимы стали гибнуть и более выносливые казаки. Не выдержал зимовки и воевода князь Семен Болховской. Смерть каждого казака и стрельца острой болью отдавалась в сердце атамана Ермака, и только недавнее потепление растопило снега, позволило возобновить рыбные ловли и охоту в ближних лесах и дало возможность спасти от страшной смерти тех, кто с такими муками пережил суровую зиму. И теперь, предав земле умерших, атаман с поседевшей наполовину головой смотрел на товарищей, которые с ненасытной жадностью поедали горячую уху с кусками рыбы.