Читать «Мусорная корзина для Алмазной сутры» онлайн - страница 8

Они скрестили взгляды. Вдруг в глазах Степана бандитский атаман увидел такую готовность погибнуть в любую секунду, что даже он, всегда презиравший смерть, похолодел.

Зато Степан в глазах бандита хоть и увидел полную готовность умереть, но не сию секунду, а спустя примерно дня четыре, поскольку его банда только что награбила добра, ему хотелось погулять, попировать: жратва, горилка… И там у них была одна вдова — он ей собрался подарить вот эту шаль. Короче, не сейчас.

— Четыре, — сказал Степан.

Бандит опустил револьвер и выпрыгнул из поезда.

Степан посмотрел, как он покатился, сжавшись в комочек, под откос.

Говорят, после этого случая атаман запил, где б он ни был, куда бы ни шел — перед ним, как живое, стояло лицо Степана. Он впал в жуткую меланхолию, забросил бандитскую жизнь и в конце концов ушел в Спасо-Преображенский монастырь, где стал черным иноком, святым отшельником, известным в народе под именем Инок Александр.

Степан Гудков очень аккуратно снял с себя гранаты, упаковал их в мешок, сел на место и спокойно поехал дальше.

— А я думал, ты оре-ехи везешь продавать, — разочарованно сказал крестьянин и потерял к нему всякий интерес.

16

У жены Степана Фаины в деревне Семёнково Серебрянопрудского района Тульской области жила семья Посиделкиных: мать Аграфена Евдокимовна, две сестры — Маруся и Анна — и брат Василий. Спасаясь от голода, все они переехали в Москву и поселились у Фаины со Степаном в их однокомнатной квартире в Большом Гнездниковском переулке.

Степан всех приютил, кормил, одевал, но каждое утро собирал своих родичей вокруг себя и, прежде чем сесть за стол завтракать, часа полтора или два обучал их буддизму Чистой Земли.

— Не ищите славы и счастья в этой жизни ценой недостигнутого просветления и грядущего страдания, — он говорил, восседая на своем кресле среди пятерых Посиделкиных. — Старайтесь! Старайтесь! Чувствующие существа должны спасать себя сами. Будды не могут это сделать за вас. Если бы они могли, Будд было бы уже столько, сколько песчинок пыли! Каждый был бы теперь спасен. Тогда почему вы и я все еще мечемся в волнах жизни и смерти, вместо того чтобы стать Буддами?…

Надо сказать, что этими своими речами, исполненными убойной космической энергии, Степан Степанович Гудков очень сильно всех доставал. Особенно брата Василия, давно свернувшего со столбовой дороги постепенного просветления, по которой столь неуклонно шагали его дед и прадед, в конце концов уподобившиеся Буддам.

Василий первым подавал голос на исходе второго часа:

— Мы люди темные, деревенские, — заводил он свою волынку, — нам непонятна, Степа, твоя городская премудрость.

Степан ему — моментально:

— Остается ли человек в заблуждении или испытывает озарение, это зависит от него самого, а не от того, где он обитает: в городской или сельской местности.

— Мы ваши бедные родственники, — жалобно продолжал Василий. — Мы к вам приехали не за наставлениями, а покушать. Если я сейчас же не сяду завтракать, я подохну от голода.

Степан — этому испорченному сыну небес: