Читать «Эссе» онлайн - страница 24

Эта причина тоже правильная. Есть еще треть е обстоятельство. При моем отъезде с Колымы/ а там в те времена даже людям с паспортом, если это бывший «зэка», угрожали неожиданные обыски постоянно/ встал вопрос, куда и кому отдать тетрадку со стихами, которая у меня была. Я посоветовался с Португаловым. Португалов сказал — придется беречь тетрадку. В ней сейчас сколько стихотворений? Я сказал — около трехсот. Вот видишь. Самое большое — сколько ты можешь заучить наизусть — это двадцать-тридцать стихотворений — не больше. Мой актерский опыт, моя актерская тренированная память больше не удержит. Значит, надо хранить тетрадку. Я так и сделал. Тетрадку переписал в другую, и ту, другую, второй экземпляр отдал одному из больничных врачей, уезжающих в отпуск. А вторую оставил у себя и при отъезде ее пришлось сжечь, и тогда я понял, насколько это медленная вещь — жечь бумагу. Хорошо понял правдивость сцены в «Идиоте»/ пачка не сгорала в огне/, а также декабристов, которые «до утра жгли бумаги». Бумага, особенно плотно сложенная, горит очень медленно. Я сжег свою тетрадку в дезкамере больницы дотла. А второй экземпляр вывезли в Москву, передали моей семье, и эта тетрадка. Написанная на оберточной бумаге, в глухой тайге, — и сейчас у меня./52/

1960-е гг.

Стихи — всеобщий язык

Стихи — это всеобщий знаменатель. Это то чудесное число, на которое любое явление мира делится без остатка. Это всеобщий язык. На свете нет ни одного явления природы или общественной жизни, которое не могло бы быть использовано в стихах, было бы чуждо стиху.

По хриплой брани пастуха, Продрогшего в тумане, По клокотанию стиха В трепещущей гортани. И шелест хвойный — как стихи — Немножко горьки и сухи…

Тут дело вовсе не в том, что пишутся стихи о стихах Стих о стихах — это совсем другое дело. Суть вопроса в том, что в «нутре» любого физического явления мы можем ощутить стихотворение и переключить э го ощущение в реальную жизнь.

(1960-е)

Первая и последняя строка стихотворения

Михаил Кузмин — поэт, о котором еще много будут писать и говорить — это один из самых выдающихся русских поэтов ХХ века, из самых новаторов и знатоков своего дела — говорил когда-то Цветаевой, что первая/ написанная/ строка стихотворения — это его последняя/ напечатанная/ строка. Ради нее и пишется все стихотворения.

Это наблюдение — не всеобщий закон. Но подтверждается, если обратиться к опыту Цветаевой, самого Кузмина, а из классиков — Тютчева.

Почти всегда можно угадать — у Пушкина, у Лермонтова, у Блока — какие строфы стихотворения писались первыми, какие родились после. Разумеется, это все — впечатление. Но я перечитывал таким образом классиков.

Всеволод Иванов рассказывал когда-то, что переписывал от руки «Войну и мир» просто потому, что хотелось ощутить, какие движения делала рука Толстого.

Этому можно поверить, хотя и не имею такого пиетета к Толстому.

1960-е гг.