Читать «Мелочи жизни» онлайн - страница 247

К 80-м годам стало совершенно ясно, что восторжествовали именно отрицательные элементы. "Возрождению, движению и надеждам", общим для освободительного движения в годы подготовки и отмены крепостного права, остались верны в 80-е годы лишь демократы, несомненным главой которых был Салтыков. Такие институты, как новый суд, как земское самоуправление, такие факторы, как печать и общественное мнение, теряли или уже потеряли, если имели, то значение, которое могли бы иметь при иных политических обстоятельствах, в осуществлении "возрождения, движения и надежд". В этом свете и рисуются Салтыковым сатирические персонажи, олицетворяющие названные институты и факторы.

Особое место в художественно-публицистической концепции "Мелочей жизни" занимают разделы, посвященные современному молодому поколению, «мальчишкам», «детям» ("Молодые люди", "Девушки"). Герои глав, составляющих эти разделы, очень различны, как различны и их жизненные судьбы, и тональность, в которой ведется повествование. Так, в разделе "Молодые люди" авторская ирония, сопровождающая рассказ о Сереже Ростокине — "одном из самых ревностных реформаторов последнего времени" — или повествование о "государственном послушнике" Евгении Люберцеве, авторе записки "о необходимости восстановить заставы и шлагбаумы", резко сменяется скорбно-трагическим тоном рассказов "Черезовы, муж и жена" и «Чудинов». Столь же отлична интонация рассказа об «ангелочке» от интонации трех следующих, особенно "Сельской учительницы".

Для Салтыкова «дети», молодое поколение всегда было носителем прогресса, перспектив, движения. А тут во всех случаях обнаруживается полная бесперспективность, «мелочность» существования "молодых людей" обоего пола. О Черезове, например, говорится: "…никогда дверь будущего не была перед ним настежь раскрыта". Это можно было бы сказать о любом из героев двух названных разделов. Лишь перед Чудиновым в его последние дни раскрывается "дверь будущего", в сущности же это — дверь "в темное царство смерти". Тот идеал, который представился его умирающему сознанию, — не идеал для Салтыкова, разрушающего его точными и безжалостными вопросами.