Читать «Губернские очерки» онлайн - страница 332

Стр. 272. «На заре ты ее не буди…» — романс А. Е. Варламова (1801–1848) на слова А. А. Фета (1820–1892).

Стр. 273. …герцог Герольштейн… Fleur-de-Marie… — герои романа Эжена Сю (1804–1857) «Парижские тайны».

Шуринеры — люди преступного мира.

…напоминают тех полногрудых нимф, о которых говорит Гоголь, описывая общую залу провинцияльной гостиницы. — В первой главе «Мертвых душ» читаем: «…на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал».

Стр. 284. …мой искреннейший друг, Василий Николаич Проймин… — Салтыков вспоминает о своем вятском друге, враче Николае Васильевиче Ионине, и о его семье.

ЮРОДИВЫЕ

«Юродивыми», то есть людьми, лишенными разума, психологии и норм поведения здорового человека, Салтыков называет царских чиновников-администраторов в их отношениях к народу. Своеобразие каждого из трех «портретов» «юродивых» определяется какою-то одною наиболее показательной чертою. Взятые же вместе, эти зарисовки образуют как бы «групповой портрет» типических представителей административно-полицейской машины самодержавия.

В первом рассказе «Неумелые», написанном в начале работы над «Очерками», еще звучат реформистские ноты. Резкая критика предельно централизованной в части, превращающей своих агентов в чиновников, чуждых населению, не знающих его нужд и не умеющих удовлетворять их, завершается в «Неумелых» положительной альтернативой. В заключительной части рассказа Салтыков указывает словами одного из действующих лиц пути возможного прогресса государственной «машины». Он усматривает эти пути в замене централизации противоположным принципом децентрализации, при котором работа по изучению и удовлетворению народных нужд могла бы быть передана от чиновников центральной власти «земству», то есть выборным представителям населения данной местности.

Большой обличительной силы исполнен рассказ «Озорники» — едва ли не острейшая политическая сатира в «Очерках», написанная уже в характерной для зрелого Салтыкова манере. Нужно было очень ненавидеть самую суть административной машины самодержавной власти, чтобы дать ее олицетворение в жестком, внушающем и теперь живое отвращение, портрете «просвещенного» бюрократа, не служащего народу и государству, но «озорующему» над ними. В образе этого человека, «гнуснее» которого, по мнению Чернышевского, нет во всех «Очерках», изображен идеолог и проводник глубоко враждебного Салтыкову принципа «чистой творческой администрации, самой себе довлеющей и стремящейся проникнуть все жизненные силы государства».

Если в «Озорниках» Салтыков дал первое в его творчестве глубокое обобщение системы взглядов, идеологии царской администрации, то в рассказе «Надорванные» дано такое же обобщение психологии ее непосредственных практических агентов-исполнителей. В образе одного из них, следователя Филоверитова, — чиновника-автомата и чиновника-служебной собаки, как аттестует он сам себя, показано, что доктрина самовластия, воспитывавшая сознание своих слуг-чиновников в духе строжайшего авторитаризма и формализма, искажала, «надрывала» нормальную психику человека.