Читать «Архив Троцкого (Том 1)» онлайн - страница 213

За политику оппортунистических иллюзий всегда приходится тяжко расплачиваться, когда наступает час больших событий.

8. Мы уже упоминали, что Андреев совершенно обходит в своем докладе берлинское совещание АРК в апреле 1927 г., как если бы его вовсе не было. Между тем, это совещание является наиболее важным этапом в истории АРК после срыва генеральной стачки. На берлинском совещании делегация ВЦСПС обновила свое доверие Генсовету. Делегация держала себя так, как если бы не было ни предательства генеральной стачки, ни предательства стачки углекопов, ни предательства китайской революции, ни предательства СССР. Все векселя были переписаны заново, и Томский хвалился, что это было сделано в духе полного «взаимного понимания» и «сердечных отношений». Оказать большую помощь изменникам нельзя было. Что вы за это получили? Разрыв АРК через 4 месяца, когда наше международное положение ухудшилось. Во имя чего мы капитулировали в Берлине? Попробуйте ответить! [Вот на этот вопрос т. Андреев не сказал активу железнодорожников ни слова.]

Между тем, берлинская капитуляция не была случайностью. Она полностью вытекала из политики «бережения» АРК во что бы то ни стало. Оппозиция с конца мая 1926 г. доказывала, что нельзя состоять в блоке с людьми, которых называешь предателями. Или иначе: нельзя называть предателями людей, с которыми состоишь в блоке. Надо рвать с предателями в момент их величайшего предательства, перед лицом преданных и возмущенных масс, помогая массам придать своему возмущению более ясное политическое и организационное выражение. Вот чего требовала оппозиция. И она же предупреждала: если не порвете блока, то вынуждены будете вашу критику Генсовета приспособлять к блоку, т. е. сводить ее на нет. Это предвидение также оправдалось целиком. Воззвание ВЦСПС от 8 июля 1926 г. заключало в себе достаточно резкую, хотя и недостаточную критику Генсовета. Дальнейшие воззвания и резолюции становились все бледнее и рас-плывчатее. [А 1 апреля 1927 г. делегация ВЦСПС полностью капитулировала перед Генсоветом.]

Никогда положение вождей британского тред-юнионизма не было так тяжко, как в мае — июне — июле 1926 г. [Никто не говорит, что разрыв на основе предательства всеобщей стачки опрокинул бы Генсовет одним ударом. Такую чепуху приписывают нам те, кто не понимает внутренних процессов в английском рабочем движении или разучились вообще по-большевистски подходить к вопросам.] Щель между вождями и революционным авангардом пролетариата вскрылась в тот период, как никогда. Перед нами были две возможности: углубить эту щель или помочь Генсовету ее заделать. Благодаря щедрой помощи наших профсоюзов английским стачечникам авторитет наш стоял очень высоко. Разрыв наш с Генсоветом был бы крепким дополнительным ударом по его авторитету и по его положению. Наоборот, сохранение политического и организационного блока помогло Генсовету с наименьшими потерями перевалить через наиболее для него опасный рубеж. «Благодарю, — сказал он тем, которые помогли ему удержаться в стременах, — дальше я поеду сам». Впрочем, он даже и не поблагодарил — он просто оттолкнул ВЦСПС ногою.