Читать «Мой бедный Йорик» онлайн - страница 9

Сутулый запрыгнул одним коленом на тумбу и протянул к девушке руку с растопыренными пальцами. Мужчине у стены, наблюдавшему за этой сценой, надо было действовать, а действовать он не любил и не умел.

– Аня! Лешу зови! – крикнула старушка и вдруг заорала таким органным басом, что наблюдателю срочно захотелось вернуться назад в концертный зал: – Администратора зови!

– Еще встретимся! – бросил сутулый на прощанье, пригнулся к земле и, не дожидаясь ни своей, ни чужой верхней одежды, метнулся к входным дверям.

– Вот паразит! Вот ворюга! Прохиндей! – кричала старая гардеробщица, потрясая воинственно спицами, даже встав со стула ради такого случая.

То ли наблюдателю стало стыдно за свое бездействие, то ли побоялся попасть под горячую руку работников гардероба, а, может, почувствовал себя несколько лучше, но он вернулся назад в концертный зал. Выходит, божественная музыка не исправляет людей, не делает их лучше, не побуждает свернуть с преступной тропы? Да что музыка?! А живопись? Способна ли она изменить человека? Спасти его пусть не в вечности, спасти его хотя бы на день, на час, на мгновенье?

Где уж спасти? Сама живопись разве не была всегда объектом преступных деяний? Да и эта невесомая, невидимая музыка. Ей бы тоже надо приглушить свои фанфары. Нечего трубить победно – не ангел. Разве не за божественную музыку Сальери отравил Моцарта? А возвращаясь опять к своему ремеслу, про гениального художника – «создателя Ватикана» – лучше умолчим…

Но эта девушка… Где-то он слышал выражение: ее глаза потемнели от любви. Влюблена она или ей от природы дан влюбленный взгляд? На сутулого она поднимала такие глаза, что, даже крича и ругаясь, тот смотрел куда-то в сторону. Студентка, красавица… гардеробщица. Смелая и принципиальная. Да просто героиня нашего бесцветного времени! Лауреат приза «Золотая вешалка», кавалерша ордена кепки Ленина, ордена шапки-ушанки, ордена подвязки…

На него вдруг напала похмельная икота. Вспоминал отец, наверняка, ругая за пьянство. Но если бы вспоминала его эта девушка, он действительно смог бы начать новую жизнь, наполненную работой, любовью и смыслом. Он бы работал, не вылезая из мастерской, с одной мыслью, что она думает о нем. И пусть икать ему всю оставшуюся жизнь, только бы было так.

Глава 2

Горацио считает это все

Игрой воображенья и не верит

В наш призрак, дважды виденный подряд.

Картина этого периода жизни Иеронима называлась «Музыка побеждает живопись». Рубенс изобразил бы это так: дородная тетка – муза живописи, перепачканная в красках, улепетывает от Аполлона, тоже упитанного мужичка, с лирой за плечами. Преследователь целится из лука в музу, взяв прицел несколько ниже талии. Великий фламандец добился бы у зрителя впечатления полной уверенности, что Аполлон не промахнется. В такую мишень промахнуться невозможно…