Вечный огонь прикован к месту вечной памяти.Вечный огонь вечная память гложет.Но он не хочет помнить, он хочет забытьИ, сгорая в собственном пламени,Бьется, рвется, пытается вырваться —И не может.Он то становится на цыпочки,Заглядывая в бесцветную даль,То распластывается на холодном, беспамятном камне,Пытаясь зарыть в негоБоль свою и печаль,Память своюО теперь уже давнем.Он раскачивает, расшатывает себя,Выдергивает себя, словно луковицу из грядки.А то вдруг в пляс пускается,Дробно семеня,Словно там, внизу, что-то жжет ему пятки.Бьется вечный огоньМежду вечностью земной и небесной,Но не оторваться емуНи от времени, ни от места.Стоит ему оторваться — и его больше нет,Стоит погаснуть — и для него погаснет весь свет,Как погас для тех,Кого он несет в своей памяти,В своем пламени.Либо вечная память — либо вечное небытиё.Время соткано из памяти о прошлом,О случайном, зыбком, непрочном,Впавшем в вечное забытьё.Бьется память земли, память веков,То вжимается в камень, то к небу тянется,И уже не поймешь, кто к кому прикован:То ли память к земле,То ли земля к памяти.
ДЕТИ ИГРАЮТ
Дети играют на улице,Очень тихие дети,Невидные и неслышные в уличной толкотне,Дети тех, которые никогда не жили на свете,Внуки погибших на войне.Они играют.От них ни шума, ни крика,Ничем не нарушается уличная суета.Нерожденные живут тихо-тихо,Выбирая самые укромные, уединенные места:Чье-то раздумье, чью-то грусть, чье-то воображение,Чью-то случайную мысль.Для других мест у них не хватает рождения,Того единственного мига рождения,В который они не родились.Они могли бы жить, потому что они внуки живших,По земле ходивших,Говоривших громкими голосами,Но не ставших дедушками, не ставших даже отцами,Прежде времени головы сложивших.Дети играют. Их внуки.Если б не случилась эта война,Если б не случилась эта проклятая пуля…Они до жизни чуть-чуть не дотянулись,И вокруг них — на много верст — тишина.Пройдут еще времена,И на той же войне погибнут правнуки живших,Потом праправнуки живших,Все те же головы на той же войне сложивших.И так — всегдаВсе новые и новые поколенияБудут гибнуть, не дождавшись рождения,На той войне,Вокруг которой на много веков тишина…Дети играют на улице.Внуки живших.Их не видно, не слышно,Словно их навек испугала война.
ЯБЛОНЯ
Яблоко от яблони недалеко падает.И при этом не чувствует боли, хотя падает с высоты.А чего особенного? Стукнулся — покатился,К бугорку прислонился,Травкой прикрылсяИ лежи.А у яблони долго еще болит это место,С которого сорвалось ее яблоко.Сколько яблок с нее сорвалось,И по каждому какое-то место не заживает.И яблоня кричит по ночамИ становится на цыпочки, чтоб разглядеть, где ее яблоко упало.Но всем кажется, что яблоня просто растет,А крик ее кажется не криком, а скрипом.Потому что всем известно: деревья растутИ скрипят, разминая одеревеневшие суставы.И яблоки падают не потому, что падают нравы.Это их законное право:Пришло время — упал.А яблоня все тянется и тянется вверх,Чтоб увидеть все яблоки, которые она растеряла.Она помнит каждое, по каждому что-то болит,По-разному болит, ведь яблоки так не похожи друг на друга…Выросли яблоки,И это, конечно, радует.Трудно было с ними.Но и без них нелегко.Яблоко от яблони недалеко падает.Недалеко — для яблока.Для яблони — далеко.
