Читать «Фирмамент» онлайн - страница 6

Она не понимала многого. "Ну-с, милочка, чем порадуете нас?", доносился голос из-за спины и ей приходилось долго соображать, что все это может означать. Что такое "милочка"? И чем она его может порадовать? Вряд ли ему нужно то, чем она обучена радовать. Ничтожная из ничтожнейших. Малый камешек под ногами гигантов. Кажется, она сказала вслух, потому что собеседник смеялся: "Воистину так, милочка, - малый камешек, который может вызвать обвал".

Порой ей грезилось, что она до сих пор похоронена вместе с господином. Это было бы прекрасно. Длинные анфилады туле, высеченной в скалах, где стены согреты теплом материнской Земли, где великие деяния важнейших выбиты на отполированных плитах и инкрустированы золотом, каменьями, где добрая пища и хмельное вино расставлены по углам, а кормушки скакунов автоматически обновляются, дабы стук их копыт мог как можно дольше радовать душу усыпающего. Кто сказал, что ТУДА ничего невозможно взять?! Как раз ТУДА можно взять все. Могучих и преданных рабов, нежных рабынь, избалованных кокоток, любимых скакунов и псов, золото, деньги, ткани, одежды... Хрустальный саркофаг возвышается в главной усыпальнице. Невидимые провода окутывают такое, казалось бы, молодое тело в ослепительно белых одеждах, удерживая душу в соединении с невообразимой древностью. Химическое желание жизни отмеряется и впрыскивается, окутывая серебристым облачком улыбающуюся золотую маску. Любимица сидит у его ног, а душа говорит с ней. О, эти разговоры! Она прижимается лбом к холодному саркофагу и проклинает свои годы. Если бы только ей было позволено умереть и возлечь рядом... Но у нее есть Долг.

Там тоже вечная ночь. Но она бесконечнее и глубже, чем здесь. Здесь просто нет электричества, там - жизни. Но и там он любил только ее, она слышала его мысли. Странные картины проплывали перед ней - дела великих и презренность ничтожных. Грандиозные свершения и предательства. Печаль уступала восхищению. Но так было не всегда. Иногда он видел чужаков любителей склепов и мертвечины, пробравшихся, проползших через все уготовленные им ловушки в надежде поживиться тем, что им не принадлежало. В чем надежда этих отбросов? Один удар - одна смерть.

"Это любопытно", - хлопали в ладоши у нее за спиной, и вслед за кончиком меча она прорывалась сквозь возлюбленные видения. Высокие слова оставались позади. Их уже не было на службе.

Орел оказался на этот раз в одиночестве, и она дотронулась до него. Кончики пальцев скользили по перьям, по лапам и когтям. Животное подрагивало от прикосновений, кровожадно косилось на ее руку, но ничего не предпринимало. Было тепло - отвыкшая кожа ощущала его почти как раскаленную сталь. Жар стекал по лбу и щекам, ласкал шею и грудь, касался коленей и расплывался теплой лужей под мокрой рубашкой.

"Есть, тебя есть", - пробормотал Орел. Одри покачала головой: "Меня не есть. Пища дальше". Он был прост и молод. Слишком мизерный запас слов, чтобы поговорить, но это не сумасшествие и не бред. Животное встало, повернулось к двери, и только сейчас она поняла насколько оно огромное. Великолепный экземпляр - от кончика клюва до хвоста, с мощными лапами, отточенными когтями, оставляющими глубокие царапины на каменном полу. Мышцы и перья, мощь и отвага, хитрость и разум. Кто мог в здешнем крысятнике противостоять ему? Ее пальцы продолжали скользить по перьям и, наконец, рука безвольно упала и вновь пришел холод.