Читать «Фирмамент» онлайн - страница 184

Воображалось разное, и любой мог вложить в апокалиптическую мозаику свой мутный камешек ужаса личных впечатлений, размах и колоссальность катаклизма, но повседневность ожидания размазывала, истирала предвкушение свершения, когда не ты один должен будешь ступить по ту сторону Крышки, но все и вся вывернется на изнанку в затхлые задворки мироздания. Беспечно веселясь над Гангом и над Сеной, не видят смертные, что наступает срок, что дулом гибельным нацелясь в глубь вселенной, труба архангела пробила потолок. Все забывалось, а вспоминать было нечего. Символика настоящего еще просачивалась в ощущения вот такой отвратностью кофе, странным и почти неуловимым пониманием безвременья, кайроса, слабого довеска к скончанию истории, разряженной и удушающей атмосферы бездумного пребывания, падения в бездну неизменного эйдоса, изнуренного и убогого от мелочной разменности миллиардов рук, стирающих блеск фальшивого золота с вечных профилей забытых королей.

- Доброе утро.

- Доброе.

Привычный и необязательный ритуал общения с еще одной райской пташкой заката. Смешно, но здесь и сейчас даже самый ранний восход был лишь еще одним мигом заката Ойкумены. Женщина. Невыразительность и посредственность мгновенно забываемого лица. Словно кто-то заботливо губкой постоянно протирал зеркало памяти, оставляя там лишь мыльные разводы тошноты и бессилия. Побывал ли он уже с ней? Двигал ритмично бедрами в равнодушии семяизвержения в высшую бесплодность сухого и длинного тела? Гальваника воспоминаний услужливо готовилась пропустить постоянный ток по опустелым руслам жизни, но здравое равнодушие повелевало не разбивать формирующуюся картину мистического симбиоза снов и грез под расколотой Хрустальной Сферой.

Восход приятен привычкой одиночества, не разбавленной суетливой озабоченностью и кусачей навязчивостью какого-либо долга. Мешанина светлых и темных пятен, наконец-то пожирающих поддельную красоту придуманного Млечного пути, тонула в ледяной синеве и плавилась в приближающемся жаре вспухающего волдыря почерневшего солнца, который впился последней хваткой в ледяные языки умирающей планеты. Завода уже не хватало, чтобы ответить лихорадкой тайфунов, кровопусканием вулканов и иглотерапией астероидов, пассионарным взрывом новых суперэтносов и очередным витком хроноса, и пригоршня света увязала в грязи и тине экуменического равнодушия среди обветшалых башен Трои, еще по инерции раскручивающих свои гироскопы.