Читать «КОЧЕВНИКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ поиски исторических закономерностей» онлайн - страница 11

Мы почти полностью процитировали рассказ Аммиана Марцеллина потому, что его описание является наиболее достоверной и объективной характеристикой кочевого общества периода «нашествия», или первой стадии кочевания. Действительно, отсутствие хлебопашества, «дикий» образ жизни, заключающийся прежде всего в отсутствии постоянных жилищ и поисках новых пастбищ, методы истребления всего живого и бесхозяйственная эксплуатация степных богатств, неприхотливость в пище и быту и общественный строй, в котором нет царей и «все советуются» друг с другом на общих сходках,— все эти черты типичны для первой стадии кочевания.

Пожалуй, ни один кочевой народ не удостаивался такой подробной характеристики со стороны европейцев-современников, поскольку именно гунны прошли до Центральной Европы и оттуда тревожили набегами почти все европейские государства. Однако эти события происходили уже на второй стадии развития кочевнической экономики (полукочевой), и поэтому в данной главе мы не будем рассматривать свидетельства о могущественной молодой державе гуннов, возглавляемой Аттилой.

Археологические материалы, дошедшие до нас от туниской эпохи (IV—V вв.), в азиатских и европейских степях крайне немногочисленны. Несмотря на громадное количество народов, втянутых в гуннское движение, в степях известно немногим более полусотни памятников, к тому же в подавляющем большинстве разграбленных при случайном обнаружении. Выводы из этих материалов можно сделать только самые общие, причем все они не противоречат тем сведениям, которые мы получаем из письменных источников. Во-первых, гунны принесли с собой тяжелые дальнобойные луки, а это означает, что изменилась тактика боя, о которой мы знаем из рассказа Аммиаыа Марнеллина. Во-вторых, они принесли «дешевую роскошь», а именно — тонкие золотые накладки и характерную замену драгоценных камней стеклянными вставками, преимущественно красного цвета. Типично, что эти вещи встречаются во всех погребениях, они как бы нивелируют их. Выдающихся богатством погребений нет совсем. Так подтверждается и тезис о военно-демократическом строе и об общем «опрощении» быта. В-третьих, весьма существенно то обстоятельство, что все погребения «гуннской эпохи» полиобрядны: сожжения и трупополо-жения, с конем и без него, в подбоях и гробах, под курганами и без курганов и т. п. Все это свидетельствует, как нам кажется, о разноэтничном и даже разноплеменном составе гуннских орд, пришедших в Восточную Европу.

Интересной категорией находок, появившейся в европейских степях вместе с гуннами, являются бронзовые литые «гуннские» котлы. Все они примерно одинакового размера и формы (полуяйцевидные, вытянутые, на поддонах). Их ручки и тулова пышно украшены геометрическим орнаментом. Готовить пищу в таких котлах вряд ли целесообразно. Они слишком красивы и дороги для утилитарного использования. Скорее всего эти котлы несли смысловую нагрузку, а именно были «символами единства» — в данном случае единства патриархальных семей — кошей, из которых и состояло общество периода военной демократии. Размеры семей и их общественное значение были одинаковы, равновелики были и кстлы. О символическом значении котлов свидетельствует один из рассказов Геродота о скифах. В местности Эксам-пей, лежавшей где-то между Днепром и Днестром, «один скифский царь по имени Ариант пожелал узнать численность скифов. Он приказал для этого всем скифам принести по одному наконечнику стрелы и каждому, кто не послушается, грозил смертью. Тогда скифы принесли такое множество наконечников, что царь решил воздвигнуть из них себе памятник: он повелел изготовить из наконечников... медный сосуд и выставить в Эксампае». Сосуд был огромным — толщина его стенок равнялась шести пальцам, а объем — 600 амфорам. Царь Ариант был главою большого скифского объединения, и его «котел», отлитый из стрел (что также символизирует объединение), отличался громадными размерами.