Читать «Николай II (Том II)» онлайн - страница 536

Жильяр почтительно привстал со своего кресла и попытался успокоить царицу:

– Ваше Величество! Татьяна Николаевна права… Ведь Алексею Николаевичу сейчас гораздо лучше, мы все будем за ним очень хорошо ухаживать…

Бедную мать продолжали терзать сомнения. Она боялась за сына, любовь к которому была у неё безгранична. Опасалась за слишком доброго Ники, ради которого также была готова пожертвовать всем. В волнении она нашла силы подняться с кушетки и теперь ходила по комнате, продолжая говорить то же самое, но, видимо, обращаясь только к самой себе:

– Этот проклятый Брестский мир!.. Какой там суд?! Ведь даже у самых злобных врагов из Временного правительства не нашлось никаких юридических крючков для судилища!.. Ники хотят увезти в Москву для того, чтобы заставить там царским именем освятить позорный мир с немцами! Но я не могу допустить этого! Мой долг повелевает мне быть рядом с ним в самые трудные, может быть последние для него минуты…

Николай сидел и молча курил. Его лицо выражало печаль и сомнение. Александра подошла к Татьяне и сказала:

– Да, так лучше!.. Я уеду с Отцом… Я вверяю тебе и месье Жильяру Алексея и сестёр…

Потом царица подошла к Государю:

– Это решено – я поеду с тобой, и с нами поедет Мария…

Николай погасил в пепельнице папиросу и тихо ответил:

– Хорошо, если ты этого хочешь…

Остаток дня прошёл в отборе самых необходимых для дороги вещей. Оказалось, что у Императрицы и великой княжны Марии были только лёгкие меховые шубки. Доктор Боткин, который тоже вызвался ехать с Государем, предложил свою огромную сибирскую доху, которой легко могли укрыться, как полстью, две хрупкие женщины. Ему самому, князю Долгорукову, камер-лакею Государя Чемодурову, лакею Седневу и горничной Государыни Анне Демидовой отыскались тулупы…

Полдня Семья провела у постели больного Алексея, но, чтобы его не расстраивать, ни мать, ни сёстры не плакали. Они дали волю слезам только вечером, когда ушли из его комнаты пить чай. После чая мать, отец и сёстры вновь пришли к Маленькому. И снова они крепились, чтобы никто не расплакался, ибо начни хоть один – и опустошающие душу рыдания сотрясли бы всех, лишая воли и веры…

В три с половиной часа ночи во двор губернаторского дома въехали самые лучшие экипажи, которые гарнизон Тобольска мог реквизировать для транспорта царской четы. Это были ужасные тарантасы – большие, плетённые из прутьев корзины, укреплённые на длинных жердях, служащих и рамой и рессорами. Только один из них был с верхом. Тут даже самые отъявленные негодяи из охраны поняли, что пассажиры тарантасов физически не выдержат триста вёрст разбитой дороги с ледяными комьями, колеями и грязью, переправами через реки и речушки, поверх льда которых уже вовсю шла талая вода…

На скорую руку из сарая притащили охапки сена и набросали на дно тарантасов. В «экипаж» с верхом, в котором должна была следовать царица и её дочь, положили матрац.

Алексей не спал всю ночь не от физической, а от душевной боли. За несколько часов он потерял снова все те килограммы, которые накопил его организм за три последних, относительно спокойных дня. Цесаревич впервые при таких тяжёлых обстоятельствах расставался с Mama и Papa. В четыре часа утра Государь и Императрица выходят из комнаты сына, начинают прощаться с теми, кто остаётся в Тобольске. Николай Александрович кажется спокойным и находит ободряющее слово для каждого из своих людей…