Читать «Декоратор. Книга вещности.» онлайн - страница 5

За всё за это от нас требуется разрешать ему курить сигары, когда он приходит в гости. Поэтому иногда для смеха я зову её Катрине Мак-Дак.

Сведём баланс: самое привлекательное в Катрине — её ровная доброжелательность. А злит меня в ней сильнее всего то, что её вечно нет дома.

— Там ещё два ящика. Может, сходим вдвоём? — предлагаю я.

Мы спускаемся вниз. Новенькая машина стоит на своём новом, номерном месте. Стоянки поблизости нет, но это тихий престижный район. Не чета тому, где мы жили раньше. Там, у Фрогнер-парка, с обеда и до утра хороводятся местные забулдыги. Снег всё идёт, сыплется на асфальт мокрыми разлапистыми плюхами, которые на моей малой, как говорится, родине зовут кулёмами. В уличных огнях они кажутся шафрановыми.

Мы берём каждый по коробке. Это книги. Я запираю машину, тут выясняется, что у Катрине ноша тяжелее, мы начинаем меняться. Катрине поднатуживается, и тогда я легонько, но с однозначным намёком, шлёпаю её по заду. В ответ она делает языком нечто неописуемо вульгарное. Мы на одной волне. До чего всё-таки сближает коллективный труд.

— Пиццу вот-вот привезут, — едва не оправдывается она. Ergo: жди!

Если человеку предстоит прожить две недели среди картонных коробок, то для него имеет значение, среди каких именно коробок он будет жить. Я не в состоянии две — а то и три — недели смотреть на коробки из-под бананов или памперсов, подобранные в ближайшем супермаркете. В этот раз мы купили картонки в оптовой фирме канцтоваров и укрепили их прозрачным матовым скотчем. Они одного, удобного, размера. Красиво ставятся друг на друга. Их можно потом сложить, убрать и использовать ещё раз. И они не раздражают.

Нам надо сделать ещё одну ездку на старую квартиру, там осталось шесть или семь коробок так называемых «мелочей». Но это уже завтра, с утра пораньше. А днём придёт грузовик с большими вещами.

Я не хочу считаться интересным, хочу хорошим.

Надеюсь, умерший тридцать лет тому назад Людвиг Мис ван дер Роэ простит мне, что я, по обыкновению, позаимствовал его высказывание. У нас в доме, если вы не в курсе, Мис — царь и бог. Если в этих стенах вы услышите нечто умное, глубокое и тонкое на тему архитектуры, то сто против одного — авторство принадлежит Мису. Только и слышно: «Перевранный Мис! Оболваненный Мис! Непонятый Мис!» Это на его долю выпало полвека презрения, Миса втаптывали в грязь, пока эти деятели от постмодернизма утоляли свою малопристойную страсть к сногсшибательности. Последним-то, конечно, посмеялся Мис, и хорошо посмеялся, от души. Назовите мне сегодня что-нибудь более смехотворное, более нелепое, более вульгарное, чем, прошу прощения, так называемый «постмодернизм» в архитектуре?

Несмотря на скрытую в этом титуле изящную двусмысленность, я не вполне уверен, что Мису понравилось бы служить «домашним кумиром». В его универсуме не было места богам. Он жил в эпоху рационализма и адекватности, не задавленную оккультными символами и мистикой, и мы из наших девяностых можем только с ностальгией и неизбывной завистью вглядываться в то потрясающее время.