Читать «Декоратор. Книга вещности.» онлайн - страница 194

Следующие два часа я леплю отпечаток за отпечатком, пока не кончается эпоксидка. Я кручу и верчу куклу, чтобы схватить именно такой изгиб, поворот руки, плавную округлость на стыке бедра, попы и ноги. Теперь у меня полный набор пластиковых форм. Сильвия готова к запуску в массовое производство. Пробил-таки её час. Я раскладываю формы по полу и изучаю их. Это детали моего конструктора. Один отпечаток я изымаю, безупречный слепок с её лона. Но в него залипли волосы с лобка, поэтому придётся мне от него избавиться. Как ни жаль.

Теперь на очереди тот этап работы, от которого меня в самом деле воротит. Смогу ли я? И ещё вопрос: дано ли мне право? Но его я вынужден оставить без ответа.

Вот оно, собственно, прощание. Теперь, когда я скопировал всё, достойное сохранения, придётся её разделать. Я замечаю, что сейчас это деяние вызывает во мне, насколько такое возможно, меньший протест, поскольку мысленно и творчески я уже проделал схожую процедуру, я вычленял фрагменты её тела, я их дробил. Но всё равно я адски мучаюсь, тем более не желаю видеть всего этого, поэтому я затеняю ванную насколько это вообще возможно, прежде чем притащить Сильвию и положить её в ванну. Она каменная, неподъёмная и не помогает мне, а шмякается головой вперёд, мерзко хлюпая силиконовым салом.

Я достаю электропилу с новым алмазным полотном. Оно берёт даже сталь, если надо. А моя леди не стальная. Я закрыл всё плёнкой, но не представляю себе, сколько и какой грязи будет. Кровь должна была свернуться, но остальная требуха?

Её левое запястье. Я беру её ладонь в свою, как для пожатия, включаю пилу, примериваюсь, зажмуриваюсь, режу. Потом чувствую, что рука повисла, это я стою, зажав в пальцах чужую бесхозную конечность. Так просто? Оказывается, нас элементарно лишить целостности, когда до этого доходит. Кости, мышцы, сухожилия — всего-то пустяков. Кровь, как я побаивался, не льётся, так, сукровица, оставляющая затейливые разводы на ванне, плёнке и моём комбинезоне. Если б мне достало сообразительности поместить тело на ночь в холодильник, работа была б просто чистой.

Не могу объяснить, как я держусь. Меня дисциплинирует мысль, что я должен проделать всё эффективно, быстро, чётко и без эмоций. Скотобои работают так каждый день, твержу я, снова и снова сглатывая кислый ком, поршнем скачущий в горле. Хорошо, что я не поел. После левого запястья я, для укрепления решимости, берусь за голову, я держу её за волосы, отвернув лицо, и пилю. Чёрт! Вдруг шальная мысль: вспоминается картинка времён Французской революции — опьянённые властью революционеры торжествующе размахивают головами казнённых господ. История делается и так. Мне легче от мысли, что люди проделывали такое до меня. Такое тоже. Зверство человека ограничено лишь его изобретательностью. Я осторожно откладываю голову лицом вниз.

Потом отрезаю обе руки по плечи, это нетрудно. Кстати пригодилась наконец анатомия, которую мы учили в школе. Мне проще сообразить, где надрезать, чем полному профану. Пусть мне и на секунду не нужна слава мастера этих дел.