Читать «Декоратор. Книга вещности.» онлайн - страница 172

— Я. На подъезде к дому, между прочим.

— И ты подумал, что труп барсука — наилучшее украшение для стены в моём доме?

— Подумал, хотя идея сформировалась не сразу, конечно, — говорю я всё, что можно рассказать Йэверу.

Так и было: я разглядел барсука прежде, чем наехал на него. Вылезая из машины, чтоб посмотреть, не выжил ли он, я задумался о превратностях случая. Барсуки ведь впадают зимой в спячку. Как он оказался на дороге? Потом я решил, что жалко выкидывать трупик на помойку. Барсук заслуживает большего почтения, размышлял я. И вдруг сложилась картинка. Я увидел отчётливые следы шин поперёк чёрно-белых полосок. Штриховка смерти. Уничтожение, которое несут перечёркивающие друг друга линии. Мне это показалось даже красивым на свой манер. Я взял тушку, почти расчленённую надвое, отвёз таксидермисту и попросил его по возможности всё сохранить, следы и прочее. Потом я вырезал кусок покрышки, отковырял асфальт на непроезжей дороге и укрепил всё это в квадратной алюминиевой раме. Так мне видится барсук — припечатанным к асфальту. Чучельник расстарался на славу. Как представитель вымирающей профессии он вынужден без кривляний браться за любой заказ. Я сказал ему только, что это будет экспонат для выставки в защиту природы.

Но и его, и мои усилия пошли прахом, вижу я по реакции Йэвера. Ему инсталляция не пришлась по душе.

— Кровь ненастоящая, — добавляю я после паузы.

— Правда? И на том спасибо, — отзывается Йэвер насмешливо почти.

— Набить его оказалось целой проблемой.

— В это легко верится. Слушай, а ты собираешься включить этого задохлика в смету?

— Вряд ли это возможно, раз ты категорически против. Но мне кажется, тебе стоит подумать, не отвергать с порога. Это штучное, оригинальное произведение.

— Я первым готов признать, что ни черта не смыслю в современном искусстве, — говорит Йэвер. — Но на этого барсука ты меня не уломаешь. Когда мы с тобой договаривались, я имел в виду нечто совершенно другое. И если б дело было только в одном чучеле, мы сейчас тихонько выкинули б его и забыли. Но проблема в другом — мне кажется, ты злоупотребил выданным тебе кредитом доверия.

— Тут я протестую...— начинаю я.

— Э, нет, это я протестую! — рявкает Йэвер, разом утратив мягкую обходительность. Он смешон. Передо мной перетрусивший мещанин, бессмысленно цепляющийся за свои фарисейские эстетические идеалы. Проклятый пилюльщик. Ха, пилюльщик-гробовщик. Не знаю почему, но я был о нём лучшего мнения.

— Я не помню, чтобы хоть раз выразил пожелание жить в музее ужасов, — чеканит Йэвер.

— Что ты имеешь в виду, говоря музей ужасов?

— Я имею в виду, например, колючую проволоку. Я не желаю, чтоб в моей спальне была колючка. Когда я открываю утром глаза, мне неприятно первым делом утыкаться в колючую проволоку. Тебе это неочевидно?

— Это полог.

— Полог он там или ещё что, я знаю одно — я не люблю тюремную проволоку.

— Идея с проволокой отличается эксцентричностью, — разжёвываю я. — В таком использовании звучит ироничность. Я лично считаю, что форма колючки интригует, и я не слышал о таком применении проволоки кем-то до нас. Я потратил многие часы на то, чтобы она смотрелась мягко, почти как материя, чтобы она струилась над кроватью. Эффект, на мой взгляд, достигается за счёт того, что неожиданный материал берёт на себя функцию всем привычного. Это смело и нетривиально.