Читать «Бастион: война уже началась» онлайн - страница 32

– Здесь почта есть? – вращая головой, как танк башней, вопросил урбанист Гулька.

– Обязательно, – кивнул дядя. – Много чего есть. Пекарня, фабрика художественного промысла, филиал Октябрьского ПМК, ДРСУ, заготконтора и даже два психа из налоговой. По нечетным. А по четным – в Октябрьском. Вы вообще к кому?

– Мы вообще туристы, – для смешка имитируя легкий акцент, представился Гулька.

– А-а, – шофер понимающе кивнул. – Эфиопы… Ну, помогай вам бог, турысты.

Меня уже подташнивало. Опустошив наши карманы, дядя высадил нас посреди всей этой самобытности («Едри ее в плетень», – как шепотом выразился Гулька) и, порекомендовав в качестве укрепляющего местный «Хилтон», покатил обратно.

На ограде дощатого «Хилтона», поджав под пузо конечности, сидел ободранный кот и пялился на нас с большим непониманием.

– Швейцар, – сострил Гулька.

– Кинь ему монетку, – устало поддержала я.

Напротив «Хилтона», за волдыристым тротуаром, собранным из досок, стояла избушка с крошечными окнами. Табличка на входе безрадостно извещала: «Тубдиспансер Октябрьского райздравотдела». Два самобытных «фтизиатра» преклонных годов лениво покуривали на крыльце. Шаткую ограду увивал декоративный хмель. Подобные диспансеру избушки, теснясь в ряд, украшали протяжение узкого переулка, в который мы пришли по наводке шофера.

Скрипя досками, приближалась бедрастая тетка в халате, толкая перед собой груженную бидоном тележку.

– Пошли, – Гулька распахнул калитку. – А то зашибут. Брысь, тигра… – шикнул он на кота.

– Ты хочешь поселиться в этой землянке? – испугалась я.

– А отель «Сибирь» далековат, мэм, – ощерился Гулька. – А в гостинице «Советской» поселился мирный грек. Так что выбор у нас, дружок, как между майской ночью и утопленницей. Давай, двигай…

«В этом здании с 1929 г. по 1931 г. трижды останавливался знаменитый исследователь недр Сибири академик Усов Михаил Антонович», – хвастливо заявляла облезлая табличка над дверью.

– А также Фритьоф Нансен и знаменитый исследователь полярных льдин Отто Юльевич Шмидт, – блеснул эрудицией Гулька.

Очкастый обладатель халата технички, обгорелого лица и фигуры гермафродита, ковыряющийся в карточках учета, оказался по совместительству госслужащим, менеджером отеля и хирургом человеческих душ.

– Вы муж и жена, – ткнув в нас огрызком карандаша, сообщил хирург. Потом покосился на Гулькин футляр. – Коммерсанты из Рубцовска. Прибыли оформлять крупный заказ на фабрику художественного промысла. Я о вас слышал. Сейчас сделаем отдельный номер с краном. Один, кстати, и остался, для вас держим. Остальные заняты, – он опять покосился на футляр.

Чем заняты остальные и где в этом злачном доме туалет, я спросить постеснялась. А Гулька сразу же взялся энергично поддакивать, и мне осталось только покраснеть.

– Эк тебя разнесло-то, – прошептала я.

– Помолчи, – буркнул Гулька. – Твое мнение никого не интересует.

– А ты не щипайся… – пискнула я.

Ах, водевиль, водевиль… Я уже несколько раз ловила себя на мысли, что с момента нашего приземления в Октябрьском все происходящее приобретает черты какого-то сюрреализма. В котором все наоборот. И Гулька Сизиков, покончив с брюзжанием, ненавязчиво перехватывает инициативу (не по перемещениям, а вообще), хотя ему вроде и не надо. Почувствовал себя мужчиной? Или лезем в соавторы, Гуля? В сотрудники и сопостельники?