Читать «Ибн Баттута» онлайн - страница 67

Об удивительной, полной благочестия и презрения к мирским благам жизни основателя ордена Ахмеда ар-Рифаи Ибн Баттута был хорошо наслышан. Ученики ар-Рифаи разносили его идеи по всем уголкам империи, и орден, поначалу состоявший из горстки наиболее преданных адептов, со временем стал самым популярным и разветвленным дервишским братством мусульманского мира. Необычные ритуалы рифаитов, сопровождающиеся избиением себя цепями и прокалыванием тела металлическими иглами, неизменно привлекали тысячные толпы любопытных и способствовали шумной известности ордена.

Внук святого шейх Ахмед Куджак тепло приветствовал Ибн Баттуту и предложил ему сесть рядом с собой. По окончании послеполуденной молитвы на небольшую площадь перед зданием обители вышли музыканты с бубнами и барабанами, и выскочившие в круг факиры пустились в пляс. Ритм танца, начавшегося с медленных и плавных движений, с каждым мигом нарастал; из-под босых ног поднимались во все стороны клубы пыли; длиннополые белые рубахи надулись куполами от самозабвенного кружения. Отрешившись от мира, с поднятыми к небу загорелыми лицами, факиры плясали яростно, азартно, до полного изнеможения.

После предзакатной молитвы на лужайке перед входом в обитель расстелили огромные блеклые, с выгоревшими узорами ковры, на которых появились медные блюда с рисовыми лепешками, рыбой, финиками, глиняные пиалы с овечьим молоком. За ужином, который продолжался до вечерней молитвы, Ибн Баттута расспрашивал шейха Ахмеда о городах Анатолии и о порядках в стране Рум и сообщил ему, что надеется в будущем посетить эти места.

— Что же, сын мой, — сказал шейх Ахмед, — ноги ведут только туда, куда хочет человек. Всегда помни, что надежда без действия подобна дереву без плодов.

Эти слова магрибинец запомнил на всю жизнь. И повторял их про себя всякий раз, когда, пугаясь превратностей дальней дороги, осторожные спутники пытались отговорить его от осуществления задуманного. И всякий раз отбрасывал нерешительность, стиснув зубы, стойко переносил лишения, помня, что одними надеждами цели не достигнешь.

Тем временем не участвовавшие в зикре послушники складывали на площади вязанки хвороста, подтаскивали мешки с подергивающимися в них ядовитыми змеями, отловленными в камышовых зарослях поймы.

С наступлением темноты к небу взметнулись языки пламени. Хрустко постреливал сухой хворост, выбрасывая во все стороны тысячи огненных брызг. Ритмично покачиваясь в такт барабанному бою, факиры цепочкой, один за другим, молча входили в огонь. Некоторые, объятые пламенем, валились на спину, катались по ярко-алым угольям. Другие, широко разевая рты, заглатывали огненные струи и с шумом выдыхали их, отскакивая в сторону. В воздухе разливался едкий запах паленых волос.

Один из факиров, высокий, широкоплечий, с глубоким сабельным шрамом, спускающимся багровой бороздой от самого виска, запустил волосатую руку в шевелящийся мешок, резким рывком выдернул из него длинную серебристую змею. На ее утолщенной голове, плотно перехваченной огромным кулаком, холодно поблескивали бесцветные зрачки, верткое чешуйчатое туловище то напрягалось, отчаянно извиваясь, то обвисало безжизненно, как плеть. Приблизив змеиную голову ко рту, факир вонзился в нее зубами и, дернув рукой, отделил от туловища.