Читать «Ибн Баттута» онлайн - страница 54

Погружая в раскаленный песок толстые, не боящиеся ожогов подошвы, верблюды идут рядами по четыре. Шейх отряда полулежит на носилках, которые несут два верблюда — один спереди, другой сзади. Носилки обтянуты пропитанной воском тканью и застланы накидкой из дорогого зеленого сукна. Рядом с носилками шейха позвякивают, покачиваясь на боках крепкого вьючного верблюда, два оправленных серебром сундучка с казной. Каждый из верблюдов несет два вьюка: один с провизией, другой с товарами, которые состоятельные паломники берут с собой для продажи в святых местах.

В жаркие месяцы караван движется ночью, а днем отдыхает. И лишь при самых опасных переходах, когда две соседние станции находятся на значительном удалении друг от друга, движение происходит круглые сутки с пятьючасовыми остановками для молитв. Во время этих остановок верблюдов не развьючивают, но разрешают им опуститься на песок. В полночь им дают еще одну часовую передышку, освобождая от тяжелой поклажи.

Издревле замечено, что верблюды веселее идут под музыку или пение, очевидно помогающее им сохранять один и тот же монотонный ритм. Для этого на верблюжьи бока, а иногда на шею и на ноги вешают маленькие колокольчики, а погонщики, как правило, идущие пешком, часами исполняют заунывные, одним только им известные песни. Считается, что из этих незамысловатых песен, в которых погонщик старательно перечисляет все попадающие в поле его зрения предметы, родилась бедуинская поэзия, лежащая в основе поэтической культуры арабов.

Пустыню Нефуд арабы называют "бахр била ма", что означает — "безводное море". От вязкого красноватого песка пышет жаром, при малейшем дуновении оп поднимается веером, оседает на ресницах, забивается в уши, хрустит на зубах. Раскаленный воздух обжигает легкие, и лишь в воде — теплой, мутноватой, солоноватой, нежно побулькивающей в бурдюках — спасение от этой безмолвной смерти, подстерегающей человека на каждом шагу.

Люди обессилены, но короткие молчаливые привалы в пустыне никого не радуют. Едва переводя дух, каждый с нетерпением ждет сигнала, чтобы продолжить движение к далекому рубежу, за которым животворная влага источника — единственный символ жизни среди неподвижности песков.

На третий или четвертый день запасы воды на исходе. С унынием поглядывая на пустые, покрывшиеся песчаной коркой бурдюки, паломники приподнимаются в седлах, стараясь обнаружить в однообразном ландшафте хотя бы одну примету близкого оазиса или кочевья. В души людей закрадывается страх, и они снова забываются в тревожной полудреме и вздрагивают, сбрасывая оцепенение, когда накатом идет от головы колонны к хвосту радостное рычание верблюдов, увидевших вдали каменистые утесы и за ними зеленый спасительный островок финиковой рощи.