Читать «Опоенные смертью» онлайн - страница 51

— Спать! — взревел Кирилл, как пьяный прапорщик, и поволок "показательницу" по коридору в постель.

— Не трогай! — еле отбила её Аля. — Что ты с ней все время выясняешь отношения? Ты что, полоумный?! И вообще… я не могу больше так! Убирайся из дома, хватит! А твоя мама пусть здесь остается. Хватит!

— Нет уж, дорогая, если я уйду, то и маму с собой заберу!

— А я не отдам её, не отдам…

— Нет уж, я заберу.

— А я не отдам.

— Отдашь, как миленькая, потому что мама — не твоя, а моя.

— Ах, господи, вспомнил! Пошел к черту, подлец, — голос её сорвался на шепот.

Он увидел её окаменевшее лицо: не гнев, а мраморное равнодушие излучало оно. Схватил "дипломат" и выбежал из кухни.

Алина осела на корточки по стене. Хлопнула входная дверь. Значит, он ушел. Так и не спросил, в какой больнице лежит его племянник…

Шорох ветра заставил её поднять голову с колен. На пороге кухни колыхался останок человеческой жизни.

— Алечка! За что он у меня отнял яичко?

— Отомстил! Отомстил! Отомстил! — упершись лбом в стену, взвыла Алина

И онемело почувствовала, как шевельнулись корни волос на голове. И седина, мгновенная седина блеснула тонкой змейкой по вискам.

ГЛАВА 14

Сколько же может переживать человек?! Если какой-нибудь установленный предел? И что самое страшное — не глобальные катастрофы изнашивают его, а мелкие житейские гадости, конвульсии прохожих характеров, с которыми сталкиваешься на каждом шагу.

Она вышла из больницы. Бесслезным, бессловесным криком ужаса матерей немым кино — познанное там крутилось в голове. Вот девочка с проломленным о батарею черепом. Носилась с девчонками по переменному залу, мимо бежали мальчишки, толкнули… Это ж — с какой силой надо толкнуть, чтобы о батарею раскололся череп! У матери её карие глаза и белые, как у наяды, волосы. Казалось, она только что поседела от горя. А дальше… нет! Лучше не помнить. Дети, выпавшие из окон, мальчик, баловавшийся с лифтом и расплющенный им… Мать, полгода спящая на полу у постели ничего не осознающего ребенка. Одета чисто, но во все какое-то допотопное, а манеры светской женщины. Работу бросила, муж её бросил, все продала. На все готова, чтобы вытянуть чадо. Ребенок её уже год не узнает, а она не теряет надежды.

Алина села на доску, вставленную в распор между двух мощных стволов старых тополей, и закурила.

Алина просто смотрела на засохший репейник. Скользила взглядом по его изгибам, и, казались, его серые разветвления натруженными сухожилиями, когда живешь в меру, потому что из последних сил, но живешь и трудишься над тягой оторваться от земли, ни за что не поникнуть… И подумала: — "Я так же высохла внутри, моя душа — сплошные сухожилья воли. Сколько так ещё протяну? Поживу ещё полгодика — и все. И ничего от меня не останется. Ничего. А кто я, чтобы от меня что-то оставалось? Зачем заполнять своим хламом этот мир?..

Это все равно, что взойти на горную вершину, а потом спуститься оставив на ней свои следы, имя на скале да консервные банки. А зачем? Но надо же хоть что-то делать! Иначе я сойду с ума…"