Читать «Сны о России» онлайн - страница 49

— Пусть везут куда угодно, — сказал Коити, — в Иркутск так в Иркутск, а оттуда хоть в Рисокутск или Мясокутск. Я долго думал над тем, в каком положении мы оказались. Мы попали в чужую страну как незваные гости. Никто нас сюда не приглашал, и если мы начнем вести себя не так, как хотят наши хозяева, мы только вызовем их недовольство. Надо подчиниться.

— Все не так уж страшно, — вторил ему Кюэмон. — Здесь тоже люди живут и детей рожают.

Японцы были уверены: если им и предстоит поездка в Иркутск, то уж, конечно, будущей весной. Нынешнюю зиму они рассчитывали провести в Якутске. Но спустя десять дней Кодаю вновь пригласили в канцелярию и вручили деньги на расходы для поездки в Иркутск. И на этот раз Кодаю полагалось тридцать рублей серебром, а остальным по двадцать пять.

Как прежде в Охотске, Кодаю спросил, когда они отправляются и сколько продлится поездка, и, как прежде в Охотске, не получил вразумительного ответа. Про себя он подумал: не слишком ли рано им вручили деньги?

Это было недоброе предзнаменование, повергшее японцев в уныние: шуточное ли дело — отправиться зимой в Иркутск, до которого около двух с половиной тысяч верст — в два раза больше, чем от Охотска до Якутска! И главное, ни у кого из них не было уверенности, смогут ли они преодолеть столь длинный путь в сезон самых сильных морозов.

Правда, они имели возможность убедиться, что сообщение с Иркутском не прекращалось и зимой. Каждый день мимо их окон проезжали десятки саней: одни в сторону Иркутска, другие — в противоположную сторону. Японцы видели путешественников, закутанных в несколько шуб, в меховых шапках, в огромных рукавицах, с муфтами из медвежьих шкур, отделанными изнутри лисьим мехом. Путешественники то и дело подносили муфты к лицу, оставляя открытыми только глаза. По городу они ходили группами по десять-двадцать человек и, судя по всему, не принадлежали к постоянным жителям Якутска. Это был народ бывалый, к стуже, по-видимому, привыкший, и все же в каждой такой группе попадалось два-три человека с отмороженными ушами и носами, а у некоторых не хватало на руках по нескольку пальцев. Для японцев же, впервые столкнувшихся с жестокими морозами, путешествие до Иркутска было равносильно самоубийству, во всяком случае никто из них не рассчитывал добраться туда в добром здравии.

В начале декабря Кодаю пригласили в канцелярию. Шел он туда с тяжелым предчувствием, и оно оправдалось. Кодаю сообщили, что отъезд намечен на тринадцатое декабря и следует поспешить с приготовлениями. На вопрос о том, сколько человек их будет сопровождать и что это за люди, удовлетворительного ответа не последовало. Кодаю лишь сказали, что, возможно, с ними поедет чиновник Василий Данилович Бушнев, но и это окончательно не решено. В общем, разговор получился невеселый.

Мрачные мысли обуревали Кодаю, пока он шел от канцелярии к своему временному жилищу. Ему вовсе не хотелось лишаться кого-нибудь еще из оставшихся в живых товарищей. Кто мог сказать, какие лишения ожидают их во время двух-, а то и трехмесячного путешествия? Что станется с японцами, не обладающими опытом путешествия на санях? Безногие калеки, попадавшиеся время от времени навстречу, повергли Кодаю в еще большее отчаяние. Среди них были старики и дети, мужчины и женщины. Около самого дома он встретил девочку лет тринадцати или четырнадцати, у которой одна щека словно была срезана ножом — должно быть, когда-то отморозила. И Кодаю подумал: если они и доберутся живыми до Иркутска, то на всю жизнь останутся калеками.