Читать «Совесть короля» онлайн - страница 194

— Они знали… и были готовы меня предать. Мои друзья, друзья всей моей жизни! Они заключили с ним сделку. Марло получит все до единой рукописи. Бербедж, Хемминг и Кондел — круглую сумму каждый. Будет дан спектакль, грандиозный спектакль. И тут появится Марло. Надеюсь, вам понятно, что именно об этом он и мечтал. Это был бы самый драматичный момент всей его жизни. Кристофер Марло, великий Кристофер Марло, крестный отец английского театра, мастер белого стиха… жив! Вот он, во плоти, стоит на сцене! Ибо его главного врага — Сесила — в живых уже больше нет.

В это мгновение в голову Грэшема пришла леденящая душу мысль, вернее, пронеслась сквозь его сознание, как сани, которые летят со снежной горы — беззвучно, но стремительно.

— И после того как он появится на сцене, словно чертик из шкатулки, зрители ахнут и откроют от изумления рты, — продолжил он за Шекспира, — Марло сделает заявление. Дескать, пока поклонники его таланта считали его мертвым, он был мертв для них лишь на бумаге. На самом деле он продолжал творить вплоть до этого самого дня. Известны ли им пьесы Шекспира? Неужели они и впрямь столь доверчивы, что считают, будто их мог написать неотесанный деревенский парень, не получивший образования? Конечно же, нет! Это он, Кристофер Марло, находясь в ссылке, лишь прикрывался именем Шекспира — точно так же как другие благородные умы тысячу лет назад прикрывались именем Теренция.

Грэшем вскочил со стула. Встав посреди комнаты, он раскинул руки на манер великого Бербеджа и заговорил тоном трагического героя:

— Я — Марло, и я жив! Я — Шекспир, и на протяжении двадцати лет я жил рядом с вами в этом театре — жил как Шекспир! Мои враги мертвы! Властитель театра вернулся к вам!

В комнате воцарилось молчание.

— Боже милостивый! — воскликнул Манион. — Неужели этот ублюдок и впрямь произнес бы такие слова? Упивался бы ими?

Джейн изо всех сил пыталась побороть в себе отвращение, убедить себя, что не утратила способности мыслить разумно и взвешенно при упоминании его имени.

— А разве другие авторы не пожаловались бы? Не стали бы отстаивать свое авторство?

— Как вы не понимаете?! — воскликнул Шекспир. — Он умнее всех нас, вместе взятых! Многие из авторов не хотели бы выдавать себя. И потому предпочтут промолчать. Представляете, каким посмешищем выставила бы себя при дворе графиня Пембрукская, возьмись она утверждать, что пишет пьесы! Да и кто ей поверит! В лучшем случае ее заявление сочтут неуместной шуткой. Потому что в противном случае это означало бы, что придется навсегда пересмотреть взгляды на женщину, на ее ум, на ее таланты! Имея на руках рукописи, тем более что половина их авторов уже в могиле, Марло может торжествовать, его никто не разоблачит. И если Бербедж, Хемминг и Кондел предадут меня — а они готовы это сделать, — ему ничего не стоит заявить, что он и есть автор всех этих пьес. Он совершит это с той же легкостью, с какой ястреб ловит кролика!

— А вы уверены в том, что они готовы вас предать? — спросил Грэшем и, поднявшись со стула, налил своему бывшему врагу полный кубок вина.