Читать «История Больших Призов 1972. Год Фиттипальди.» онлайн - страница 43

Однако самую изысканную историю про Гранателли рассказал мне Уолтер Хайес. Это история о том, как он попал в гонки Гран-при. В 1967 г. в Нюрбургринге Гранателли, привыкшего к беспрестанному шуму "горшков для пилотов-сорвиголов" совершенно поразило то, что пелетон проходил только через каждые восемь минут, и потом снова наступала тишина.

Вдруг - возбуждение в публике, хотя ни один гоночный автомобиль не проезжал.

"Что случилось?", - спросил сбитый с толку Гранателли.

"Хилл обогнал Эймона", - спокойно ответил Хайес.

"Черт побери, откуда ты можешь это знать?"

"Потому что я прочитал это на сигнальной доске", - объяснил Хайес. "Номера обоих поменяли местами".

Гранателли выглядел полностью растерянным. "Что за странный способ смотреть гонки?" - сказал он и пошел домой.

Surtees

С человеческой точки зрения пилотам March ближе всего были гонщики Surtees. Петерсон был дружен со своим партнером в Ferrari Тимом Шенкеном, Лауда - с Майком Хэйлвудом.

Отец Тимоти Теодора Шенкена был поляком, родившимся в России и позднее эмигрировавшим в Австралию. Тим, неуклюжий типаж, похожий на Энтони Перкинса [Э.Перкинс (1932-1992) - знаменитый американский киноактер.], неохотно летает, спит перед гонками с черными наглазниками и наушниками (как пожилые американки в трансатлантических полетах) и выглядит постоянно несколько небритым. Под шлемом его глаза блестят, как у Джека Брэбэма. "Очень профессиональный парень", - хвалит его Шетти. "Он продвигается шаг за шагом и осознает это". Компаньон Сертиза, Роб Уокер, уверен, "что Шенкен постепенно станет так же хорош, как Хилл; без фейерверка поначалу".

Хэйлвуд профессионал в меньший степени. Он дольше остается на вечеринках и охотнее стучит на ударных или клавишных, чем дискутирует о передаточных числах коробки передач. В пороховом дыму сражений Гран-при происходит многое, что снаружи остается незамеченным. Например, так как Питер Гетин, который часто простужается, должен все время стараться, чтобы "чихнуть не в повороте, а только после него". Или язык знаков между Хэйлвудом и Лаудой. Когда один из двух видит, как другой вылетает или вообще идет пешком, со шлемом в руке, то показывает ему два растопыренных, двигающихся вверх пальца [Неприличный жест в европейских странах.] - сигнал, не нуждающийся в переводе. Однажды Майк, подняв правую руку с руля, чтобы приветствовать Ники, едва не угодил в отбойник. В другой раз Лауда хотел его разозлить знаками и слишком поздно увидел, - "господи, да это не Майк, а Сертиз".

Сертиз сказал мне как-то, что поздно вернувшийся в Формулу 1 Хэйлвуд был "слишком долго вместе с неправильными людьми, но такое случается легко". Разница между сгорбленным, аскетичным Джоном и радующимся жизни Майком огромна, поскольку Сертиз имеет строгие принципы. Например: итальянская фабрика керамических изделий "Pagnossin" купила контракт для де Адамича в команде Surtees и заботилась о приятной атмосфере. Известны дружественные, бесхитростные ободрения типа: "Если вам будет нужен кофе или что-то подобное…" Но Сертиз запретил механикам заказывать что-либо, предварительно не заплатив. И при случае он страшно кричит на блондинку Донателлу де Адамич, если она неверно засекает время или перепутает двух гонщиков.