Читать «Травой ничто не скрыто...» онлайн - страница 6

Надпись на могильном камне — вот что поразило меня.

И сама по себе такая надпись могла заинтересовать кого угодно. Но то, что полковник Лунде, председатель Общества любителей поэзии, неверно цитировал Карла Сэндберга, — это было уже слишком!

Я пересек Фрогнер-парк и вскоре зашагал по территории, где были установлены скульптуры Вигелана. Каменные фигуры на мосту словно бы ожили. Я совершенно лишен воображения и не боюсь темноты. И все же мне стало не по себе. Что-то зловещее было в этих каменных мертвецах, словно вдруг оживших под темным зимним небом. Я слегка ускорил шаг.

Я миновал «Фонтан» и дошел до «Монолита». Он возвышался как гигантское древо, предназначенное подпирать небосвод.

Кладбищенские ворота оказались запертыми. Но это было неважно, я без труда перелез через них. Спрыгнув по ту сторону ограды, я зашагал по дорожке.

Я знал, где могила фру Лунде. Два года назад я был на похоронах и хорошо запомнил высокое надгробие из белого камня и перед ним — на траве — мраморного голубя.

Казалось, белый камень притягивал к себе мерцающий лунный свет: он весь излучал серебристое сияние. Но у подножия камня лежал какой-то темный предмет. Сначала мне показалось, будто это пустой серый бумажный мешок — такие иной раз сдувает ветром с грузовиков. Я подошел ближе.

И тут я увидел, что это человек.

В детстве я нипочем бы не поверил, что в жилах старой чудаковатой сестрицы полковника Лунде течет хотя бы одна капля крови. Но я ошибался. Кровь у нее была: белый голубь был весь залит ею так, что в темноте казалось, будто он вытесан из черного мрамора.

Пошел снег. Он падал крупными, рыхлыми, влажными хлопьями, словно кто-то сыпал его из мешка.

Снежные хлопья, коснувшись тщедушного тельца фрёкен Лунде, сразу же таяли. Она лежала, скрючившись, у самого надгробия — кто-то, видно, с невероятной силой толкнул ее на него.

Снежные хлопья сразу же таяли на залитом кровью мраморном голубе.

Но на земле уже образовался белый покров, И в то самое мгновение—быть может, какую-то долю секунды, когда я увидел маленькую фрёкен Лунде, кровь и пелену снега на земле, — я успел заметить еще кое-что. Перед надгробием были ясно видны на земле следы чьих-то ног. Крупные влажные хлопья снега быстро засыпали эти следы, но я по-прежнему четко их различал. Отпечатки маленьких ботинок и ботинок побольше. Следы кружили на месте, то сходясь, то отдаляясь друг от друга, и со всей очевидностью свидетельствовали об одном. О борьбе, которая здесь разыгралась.

И в ту же долю секунды, когда я застыл в январской мгле у высокого надгробия на кладбище Вэстре, мой взгляд выхватил надпись на камне: «Травой ничто не скрыто».

Я осторожно перевернул фрёкен Лунде — так, чтобы увидеть ее лицо.

Кровь шла из раны на голове — лоб у сестры полковника был рассечен от брови до волос. Кровь продолжала сочиться, но, видно, совсем недавно била струей.

Взяв фрёкен Лунде за запястье, я стал нащупывать пульс. Рука у нее была холодная как лед, и от страха у меня сжалось сердце. Отыскав наконец ее пульс, я ощутил слабое биение.