Читать «Дима, Тима и так далее...» онлайн - страница 5
Анатолий Георгиевич Алексин
«Мне бы таких родителей!» — завидовал Тима.
Но Дима и его папа восставали против самообвинений Александры Александровны.
«Ни в чем ты не виновата! — восклицал Петр Петрович. — Если б это было в суде, тебя бы обвинили в лжесвидетельстве. Сколько можно возводить на себя напраслину!»
…Александра Александровна сходила в соседнюю квартиру, все разузнала и, вернувшись, сказала:
— Я думала, что Прасковье Ильиничне прислали что-нибудь печальное…
— Печальное в том, что ей ничего не прислали, — возразил Петр Петрович.
— Она боится, что сын заболел.
— Да, заболел, — согласился Димин папа. — И я на расстоянии ставлю диагноз: забыл о родной матери. Опасное заболевание!
Петр Петрович выразительно, с профилактическим укором взглянул на своего собственного сына. Как врач, он большое значение придавал профилактике.
В тот же миг Диму озарила идея… По телефону он вызвал Тиму. И на кухне полушепотом сказал ему:
— Зачем писать письма друг другу? С этажа на этаж… И еще всякими таинственными словами подписываться, родителей возбуждать. Это жестоко!
— Ну во-от… — разочарованно протянул Тима. — А они нас не доводят? Не возбуждают разными своими нравоучениями.
— Давай лучше отправим письмо сыну Прасковьи Ильиничны, — не обратив внимания на слова друга, продолжал Дима.
— Зачем?
— Пристыдим его! О матери позабыл… — возмущаясь, но стараясь не терять равновесия, сообщил Дима. — Напишем ему!
— А где возьмем его адрес?
— Город известен, институт тоже. «Ректору Валерию Трушкину (лично)». Вот и все.
Дима высек искру — и Тимина фантазия немедленно начала воспламеняться:
— Тогда уж напишем и самой Прасковье Ильиничне!
— А ей зачем?
— Напишем, что только-только вернулись из того самого города, где ее сын стал директором…
— Не директором, а ректором!
— Сами, дескать, видели и слышали, как он, бедный, с утра до вечера о маме скучает. И как ею восторгается, всем о ее жизни рассказывает… Очень, дескать, хотели бы, чтоб наши будущие дети нами так восторгались! И подпишемся вымышленными именами. Или так: «Ваши друзья».
Дима поморщился:
— Врать неохота.
— Это будет, как говорится, святая ложь! — вскричал Тима. — Начинаем операцию «Письмо»! Сейчас сбегаю и куплю конверты. Самому-то Трушкину авиапочтой пошлем… По воздуху. Со скоростью девятьсот километров в час!
Осуществление своих замыслов он не откладывал в долгий ящик.
* * *
— О чем вы? — всполошилась Димина мама, увидев через три дня заплаканную Прасковью Ильиничну на пороге своей квартиры. — Что случилось?
Она хотела добавить: «Я опять чего-то недоглядела?» Но Прасковья Ильинична опередила ее:
— Телеграмму получила от сына! Сообщает, что два письма мне послал… И сегодня два послать обещает! Очень занят был мой Валерушка… И еще одно письмо получила. Такое письмо… Сейчас вам прочту!
«Хорошо, что Тима писал: его почерка мама с папой не знают!» — подумал Дима. И это позволило ему сохранить равновесие.
3
С каждой неделей все яснее становилось, что даже частые письма из дальнего города не могут заменить Прасковье Ильиничне самого сына. Она начала так быстро стареть, что и люди, ежедневно встречавшиеся с ней, замечали это. Хотя обычно изменения в человеческой внешности, производимые временем, становятся очевидны лишь после долгой разлуки.