Читать «О бедности и богатстве» онлайн - страница 4

А он аж зубами ляскает от злости. Стали смотреть на него, как на блажного.

И вот осенью тридцать пятого года, в год самого лучшего урожая у нас, появился в селе Николай Камков. Давненько его не видели, работал он все годы где-то не в нашем крае. Знали все, что человек он партийный, работает по лесному делу, и обиделись на то, что не остановился он ни у кого из колхозников и даже у отца не стал жить, а влез, по старой памяти, на чердачок к Антону Гурьеву.

Что их связывало — неизвестно, но все дни до праздника ходили они под сильными парами. Камков весь опух, и вид у него был какой-то потерянный.

Председатель колхоза нашего, Петр Федорович Блинков, рослый мужик, хорошей кости и красивый с лица, умный и прямо бешеный в работе — в колхозе его зовут "царь Петр", — встретил их как-то на улице.

— Что ты, — говорит, — Николай Иванович? Али что потерял?

Тот посмотрел на него из-подо лба, говорит:

— Молодость свою ищу, не видал ли?

— Каждый, брат, молод настолько, насколько он себя чувствует, засмеялся царь Петр. — Я вроде и постарше тебя, а все молодею, а тебя вон в какую дряхлость кинуло!

— Да, я вижу, здорово вы все зажирели тут.

Ответ такой задел нашего царя Петра:

— Как это прикажешь понять?

— А так… Тоже, поди, патефончик завел?

— А что ж? У покойной мамаши твоей даже фортепьяно водилось, да только нас, мужиков, туда не пускали.

— Слыхал? — спросил Камков у Гурьева.

Тот так и зашелся.

— Они, — говорит, — на этих штучках всю душу свою проиграли!

— Нет, — говорит царь Петр, председатель колхоза нашего, — душа наша беспроигрышная, ей цены нет. А вот у вас вместо души — винный пар, вам бы проспаться.

На колхозный обед пришел Камков без Гурьева, совсем уже пьяный.

Сначала, как полагается, премировали народ и были речи, и очень все волновались. А потом уж народ подъел, подпил, и пошли пляски, и стало весело. Видно, и Камков хватил какой-то лишний стаканчик, тут из него и прорвалось. Встал он над столом, грузный, глаза дикие, волосы, как на медведе, и начал кричать:

— Танцуете?! А Гурьева Антошку в курной избе держите? Бедняцкую совесть свою в курной избе держите!

Сначала было не поняли его, видят — кричит пьяный человек. А потом дед Максим Дмитриев Горченко, что сидел с ним по соседству, обиделся.

— Стыдно, — говорит, — тебе, Николай Иванович, кто же его в курной избе держит? Он сам сидит! А душа у него давным-давно кулацкая, коли не хуже. Какая же бедняцкая душа может быть в дармоеде?

— Ага, дорвались до хлебца! Сыты стали? — ревел Камков.

Царь Петр по горячности своей не выдержал да как закричит на него:

— Ты с чьего голоса поешь? Такие песенки только троцкисты-бандиты поют! Не у них ли научился?! Ты небось хотел бы, чтобы мы всю жизнь голодные сидели? Да чтобы всю жизнь на душе у нас мрак был, а ты тем бы любовался?

Камков к нему драться.

Стали унимать Камкова, а к нему подступиться нельзя.

— Выходи, — кричит, — на одну руку! Зови сюда Алексашку Чикина, стенка на стенку пойдем! Зови его сюда, он по людям соскучился! Он теперь самый неимущий!