Читать «Полундра» онлайн - страница 23

Он встал и ушел.

Странно, но я не почувствовал обиды от его слов. Была в его словах какая-то скрытая от меня сила. Вспомнил я чепе в части, когда стоял на посту, разговор с майором в экипаже, каждый свой шаг после школы юнг, подумал о том, что не всегда и не во всем я был прав. Я отмечал для себя лишь обиды, несправедливости. И после и до школы юнг. Но плыл-то я все эти годы по течению, подумалось мне, и если греб иногда, то не всегда в нужную сторону.

Засвербило во мне после разговора с Леней.

На шкентеле

История с мичманом добром не кончилась. К мичману приехал тот майор, и они совещались. Нас сняли с участка, куда-то повезли. Старую полуторку мучает кашель. В нашей группе есть парень — Генка Егоров. Он русский, но родился и вырос в этих местах.

— Слушай, Гена, — доносится до меня голос Леонида, — что это за птички сидят на проводах и почему они зеленые?

— Вороны! — кричит в ответ Гена.

— Вороны? — удивляется Леня. — С чего они позеленели?

— С того же, наверное, с чего почернели твои одесские.

— Как их зовут аборигены?

— Гюйкарга.

— Как, как… Гюй, ты говоришь, карга? — он смеется. — Карга! Как мама той моей одесской знакомой, что для меня невеста…

Нам весело. Нам хочется многое узнать из того, что видим. Мы спрашиваем Гену о желтых птицах и узнаем, что это сарыгейнах, то есть желтая рубашка, что красивую, вроде нашего снегиря, только ярче, птаху зовут кизляркушу — девичья песня, а те растения, что островками выступают среди серебристых плешин шорлуха, то есть соли, называют караган. Мы затягиваем «Варяга». Птицы, привыкшие к змеиным шорохам песков, стаями поднимаются из зарослей. Чем дальше, тем меньше встречается поселков. Внезапно оборвался бег телеграфных проводов, скрылся последний виноградник, перед нами, на сколько хватало глаз, лежали пески. Ни кустика, ни колючки. Незаметно оборвалась песня.

Похоже, что приехали мы на край земли. Справа, слева и впереди — только море. Мы забрались на самый кончик длиннющей песчаной косы. Ни деревца вокруг, ни кустика. Одно-единственное строение среди песков, и возле него колодец с журавлем. Далеко виднеется маяк. Мы стоим в строю.

Перед нами выступает все тот же майор из экипажа. Он то стоит, замерев каменным изваянием, то вдруг начинает медленно прохаживаться вдоль строя, глядя на нас чуть прищуренными глазами, сняв фуражку, постукивая этой фуражкой себя по ноге. Речь его проста, сводится к одному. Все мы дармоеды, морально разложившиеся типы. Он, майор, должен сделать из нас настоящих воинов. Мы должны разобрать баржу, которую когда-то вынесло штормом на берег, сняв с нее все дерево, начиная с обшивки, сложить это дерево в штабеля у дороги. Металл мы тоже должны отодрать, для этого нам оставляется инструмент: кувалды и зубила. Металл мы тоже должны сложить у дороги. Причем мы должны проявить себя, хорошо работать, иначе нам же станет хуже. Помянув в конце речи мичмана (обидели человека), какого-то лейтенанта Дронова (так обойтись с человеком), майор сел на катер и ушел. Старшим над всеми он назначил Кедубца.