Читать «Генеральские игры» онлайн - страница 2

«Ну, – я напрягаю память, – он, кажется, лошадь какую-то открыл. Низкорослую такую, мохнатую. Дикую».

«Сам ты дикий, брат. Никита Михайлович был офицером тогдашнего генштаба. Его экспедиции финансировались военным министерством. По сути, это были рейды на всю глубину Центрально-Азиатского ТВД».

«Тэ-вэ?»

Заметив озадаченное выражение моего лица, товарищ снисходительно поясняет: «Телевидение тут ни при чем. Я о театре военных действий говорю. Сокращенно: ТВД. Пржевальский, по сути своей, являлся спецназовцем, понял?»

«А его научные экспедиции? – изумляюсь я. – Именем Пржевальского даже горный хребет назван. Или озеро».

«Фикция. Оперативная маскировка».

«То есть никаких путешествий не было?»

«Путешествия-то были. Да только правды о них в учебниках и энциклопедиях не пишут».

«Это что же, государственная тайна?»

«Уже нет, хотя еще лет пятнадцать назад подобная информация считалась секретной. За повышенный интерес к деятельности Пржевальского можно было поплатиться скрученными яйцами, отвечаю».

«Скрюченные яйца?» – переспрашиваю я.

«Скрученные, – успокаивает меня товарищ. – Всего лишь скрученные, Серега».

«В тисках, что ли?»

«Зачем в тисках? Мы ведь не дикари, не средневековые инквизиторы. Мы используем достижения цивилизации на всю катушку. Я просто употребил термин для обозначения лица, перенесшего пытку током на половых органах».

Мой товарищ весело щурится. Если бы рысьи глаза умели приобретать насмешливое выражение, то они выглядели бы именно так.

«ТДВ, – бормочу я, усваивая новые словечки и выражения. – Скрученные яйца».

«Не забивай себе голову терминами, – доносится до меня. – Фактически речь спецназовца наполовину состоит из профессионального жаргона. Вздумаешь его применить – читатели просто запутаются в этой тарабарщине. Да и ты сам тоже».

Меня его осведомленность настораживает.

«С чего ты взял, что я собираюсь писать книгу про спецназ?»

«Блин, да если понадобится, я могу узнать о тебе что угодно. С точностью до последнего куска, который ты слопал вчера за ужином».

«Каким образом?» – вырывается у меня.

«Посредством вскрытия тела в походных условиях. Без всяких медицинских заморочек. С помощью подручных средств».

Он опять веселится. Я кошусь на его замечательный нож, кромсающий колбасу, и спешу возвратить разговор в нейтральное русло: «В любом случае десяток-другой терминов не помешают. Они создадут эффект достоверности».

«Людям не эффект достоверности нужен, а правда, – говорит мой товарищ уже абсолютно серьезным тоном. – Голая правда. Без прикрас. Как баба без макияжа, со всеми ее болячками и бородавками».

Представляя себе уже не рысь, а почему-то жабу, я упрямо гну свое: «И все же специальные термины пригодятся. Ну-ка, произнеси что-нибудь на своем жаргоне».

Глядя куда-то поверх моей головы, он чеканит: «Серегу убираем. Если от Ольги тоже не будет толку, запускаем Димочку».

Оба-на! Я опасливо озираюсь, хотя, разумеется, за моей спиной никого нет, ни таинственной Оленьки, ни столь же загадочного Димочки. Тогда я перевожу взгляд на бутылку водки, опустошенную нами всего на треть. Странный у нас разговор затевается, хотя выпили мы всего чуть-чуть. Особенно меня настораживает фраза про Серегу, которого нужно убрать. Если я правильно понял значение последнего слова, то речь идет не о наведении порядка. Вернее, о наведении такого порядка, при котором мне отведена весьма специфическая роль. Незавидная.